падре Бальби вышел из каземата, запертого на многие замки. В неприступной 
венецианской темнице он вырубил ход на свинцовую крышу. Бегство Казаковы из 
Пьомби наделало много шума в Европе и принесло известность авантюристу.
Париж восторженно встретил молодого повесу. Он вошел в доверие к министру 
Шуазелю, получил от него поручение и успешно его выполнил. Он пробовал свои 
силы 
в бизнесе и торговле, но блистательно прогорал, тем не менее у него продолжали 
водиться деньги. Он вновь пустился в странствия: по Германии, Швейцарии, 
встречался с Вольтером, Руссо. Из Швейцарии он двинулся в Савойю, оттуда вновь 
в 
Италию. Во Флоренции он общался с Суворовым. Но из Флоренции Казакову выгнали, 
он перебрался в Турин, где его тоже встретили неблагосклонно, он вновь 
отправился во Францию.
Он даже испытал себя в роли тайного агента. Аббат Лавиль в 1757 году послал его 

в Дюнкерк проинспектировать стоявшие на рейде французские корабли и щедро 
заплатил за сведения (возможно, надо было проверить, не обходится ли постройка 
и 
содержание кораблей в Дюнкерке королю втрое дороже, чем частным судовладельцам. 

По другой версии, это была проверка их готовности перед намечавшейся высадкой в 

Англии). По мнению венецианца, всю эту информацию можно было получить от любого 

офицера.
Парижская знаменитость - маркиза д'Юфре была без ума от его больших черных глаз 

и римского носа. Вернувшись в начале 1762 года в Париж, Казакова убедил маркизу,
 
что она возродится в ребенке, которого он зачнет с девственницей знатного рода, 

дочерью адепта (на эту роль он пригласил итальянскую танцовщицу Марианну 
Кортичелли). "Магическая операция" была произведена в замке д'Юрфе Пон-Карре 
под 
Парижем. В неудаче Казакова обвинил своего помощника юного д'Аранда (Помпеати), 

который якобы подсматривал, и подростка отправили в Лион. Повторить операцию 
надлежало в городе Экс-ла-Шапель, где Кортичелли взбунтовалась (Казакова забрал 

подаренные ей маркизой драгоценности), и венецианец доказал г-же д'Юрфе, что 
злые силы лишили деву разума и сделали непригодной для деяния. Маркиза 
отправила 
письмо на Луну и получила в бассейне ответ, что с помощью великого 
розенкрейцера 
Кверилинта она переродится через год в Марселе.
Видимо, маркиза была склонна верить Джакомо, который тем временем завладел ее 
миллионами и, спасаясь от Бастилии, поспешил в Лондон, откуда перебрался в 
Пруссию, где был представлен Фридриху Великому. Деньги госпожи д'Юрфе были для 
Казаковы существенным подспорьем.
Государства Европы Казакова расценивал с точки зрения успеха своих авантюр. 
Англией, к примеру, он остался недоволен: в Лондоне его обобрала француженка 
Шарпийон, а ее муж чуть не убил Джакомо.
Снабженный письмами к высокопоставленным русским чиновникам, Казакова 
отправился 
в Россию и поселился в Санкт-Петербурге в скромной квартире на Миллионной.
"Петербург, - писал Казакова, - поразил меня странным видом. Мне казалось, что 
я 
вижу колонию дикарей среди европейского города. Улицы длин-
200

100 ВЕЛИКИХ АВАНТЮРИСТОВ

ные и широкие, площади огромные, дома громадные. Все ново и грязно. Его 
архитекторы подражали постройкам европейских городов. Тем не менее в этом 
городе 
чувствуется близость пустыни Ледовитого океана. Нева не столько река, сколько 
озеро. Легкость, с которой штутгартский немец - хозяин гостиницы, где я 
остановился, объяснялся со всеми русскими, удивила бы меня, если бы я не знал, 
что немецкий язык очень распространен в этой стране. Одни лишь простые люди 
говорят на местном наречии".

Встреча Джакомо с княгиней Дашковой, возглавлявшей одно время Академию наук, 
позволила ему иронически заметить: "Кажется, Россия - единственная страна, где 
полы перепутались. Женщины управляют, председательствуют в ученых обществах, 
участвуют в администрации и дипломатических делах. Недостает у них одной 
привилегии, - заключает Джакомо, - командовать войсками!.." Поклонник культа 
любви, Казакова, не мог мириться с такой ролью женщины в науке и политике.

Живописуя нравы и быт России, Казакова часто допускал курьезы, сообщая 
соотечественникам о том, что русские под тенью клюквы пьют чай, закусывая