ратиться к тому типу логического формализма, на основе которого оно построено.
 Логический формализм - это так называемый язык тернарного описания (ЯТО). Этот 
формализм называется тернарным, так как он опирается на триаду фундаментальных 
логических категорий – вещь, свойство, отношение. Язык тернарного описания 
способен более адекватно отобразить проявляющиеся в естественном языке 
особенности нашего мышления, чем это делают формализмы, опирающиеся на более 
узкую категориальную базу. 
   Язык тернарного описания предполагает отказ от использования понятия “класс” 
для выражения логических отношений. Вместо этого используются только термины 
вещь, свойство и отношение. Любая мысль может быть представлена как некоторое 
отношение: (1) между вещью и свойством, (2) между вещью и отношением или (3) 
между вещью, свойством и отношением одновременно. К этому следует добавить 
принципиально важное суждение о том, что любая мысль по своему содержанию и по 
своему выражению всегда системна.
   Известно, что мысль получает своё выражение в языке, при этом обязательно в 
системе слов, в предложении. С помощью бессвязного набора слов мысль выразить 
нельзя. Но если это так и если мы при этом вспомним, что система – это 
отношение либо между вещью и свойством, либо между вещью и отношением, либо 
между вещью, свойством и отношением одновременно, то не следует ли отсюда 
весьма неожиданный вывод о том, что мы сознательно или несознательно основываем 
свой мыслительный процесс на  ЯТО.
   В определении понятия “система”, основанном на языке тернарного описания, 
движение мысли осуществляется не от объектов к их общим свойствам, т.е. к тому, 
что “связывает” объекты в единую систему, а осуществляется движение мысли от 
свойств к вещам и акцент делается на свойствах и отношениях. Такой подход 
отличается от “элементаризма”, т.е. представлений о том, что система как 
“общее” должна состоять из частей и элементов и её устойчивость определяется 
силой связи между частями внутри системы, её способностью как целого 
противостоять внешним воздействиям. Такая точка зрения “элементаризма” 
оправдана, её не стоит подвергать сомнению. Но она справедлива в определённых 
условиях. “Элементаризм” работает при определённых обстоятельствах, имеет 
ограниченную сферу своего применения.
   Эту ограниченность подметили ещё мыслители Древней Греции. Так, Гераклит в 
своих работах отмечал, что содержание понятия “река” нельзя раскрыть без 
обращения к понятию “берег”. Берег – это внешний по отношению к реке объект. Но 
без обращения к этому внешнему объекту, без характеристики отношения к этому 
внешнему объекту нельзя сформировать представление о реке. И наоборот. 
Представим себе, что мы рассматриваем участок суши, который называется “берег 
реки”. Представим, что это скалистый участок берега. Затем происходят следующие 
изменения: река или высыхает или меняет русло. В этом случае данный участок 
суши мы уже не имеем права называть “берегом реки”, хотя с самой структурой 
этого участка суши могло и не происходить никаких изменений. Здесь 
“элементаристский” подход не работает: как бы тщательно мы не изучали то, из 
чего “состоит” скала, ответить на вопрос о том, является ли она берегом реки 
или нет, мы сможем только в том случае, если обратимся к внешнему предмету, т.е.
 в данном случае мы должны быть убеждены, что этот участок суши “омывается” 
рекой.
   Показывая ограниченность “элементаризма”, мы тем самым показываем, что в 
понятии системы обязательно должны быть инварианты, но сама природа этих 
инвариантов может быть различной: это могут быть элементы, элементарные объекты 
(элементаристский подход), а могут быть и свойства, и отношения. Системой могут 
быть объекты, в которых меняются конкретные элементы, но при этом остаются 
устойчивыми их функции. А они, эти функции, могут определяться не только 
элементами, составляющими систему, но и отношениями, которые существуют между 
объектами внутри системы. Хотя природа самих объектов может быть различной.
   Для того, чтобы ещё ярче подчеркнуть ограниченность элементаристского 
подхода, следует напомнить, что чаще всего о вещах и их свойствах мы можем 
судить, основываясь на наших чувственных впечатлениях. Что же касается 
отношений, то они чувственно не воспринимаются. Известно, что ребёнку в раннем 
возрасте довольно сложно объяснить, что такое “родственник” или, что такое 
“время”. Это объясняется тем, что научное содержание понятия времени может быть 
дано только за счёт привлечения абстрактных понятий. Так, Августи Блаженный 
сформулировал положение, согласно которому, если человека не спрашивают о том, 
что такое “время”, то он не сомневается, что знает это, поскольку в своей 
практической деятельности соответствующим образом умеет ориентироваться во 
времени. Но если человека спросить: “Что такое время?”, т.е. заставить его 
задуматься над этим вопросом, поразмиыслить на эту тему, то он заведомо будет 
испытывать трудности и не сможет дать ответ. Рассказывают, что когда к А. 
Эйнштейну обращались с просьбой ответить на вопрос: “Что такое время?”, он 
молча вынимал часы и показывал на них.
   Современная наука убеждает, что “элементаристский” подход к решению проблемы 
времени не даёт результатов. Сколько не “рассекают” время на моменты, сколько 
не делают попыток охарактеризовать время как множество мгновений – всё это не 
приводит к должным результатам. Понятие времени связано с отношениями: 
необходимо осуществить синтез определённых отношений для того, чтобы уяснить 
природу времени. 
   Язык тернарного описания основан на тщательно подобранной системе категорий. 
Одной из наиболее общих категорий является понятие дискриптора. Это понятие 
объединяет в себе три понятия: концепт, структура и субстрат. Заранее заданные 
свойства – это атрибутивный концепт. Отношения, удовлетворяющие этим свойствам 
– это реляционная структура, а объекты, на которых реализуется данная структура