автономию Зеленого Острова и даже прямо говорил, что «через год парламент будет 
в Дублине». Результатом этого митинга, и в предупреждение назначенного 
следующего, было заключение в тюрьму О'Коннела, его сына, многих сторонников, и 
затем – процесс. Правда, ирландский деятель был амнистирован палатой лордов – и 
Маколей горячо стоял за это, указав на пристрастие суда, но страна все-таки 
волновалась, и субсидия Майнутскому училищу могла иметь умиротворяющее значение.
 Но если волки временно насыщались, то волновались верные овцы. Субсидия 
католикам не только не нравилась, но просто возмущала английских протестантов. 
Попытки Пиля к постепенному сближению с Ирландией казались им изменой, 
поблажкой папизму и даже дьяволу. «Кто стоит за субсидию Майнутской школе, – 
говорилось в одной петиции против субсидии, – тот поклоняется зверю, поносит 
Бога, вооружается против святых и снова распинает нашего Спасителя…» «Первый 
министр, – писали в каком-то журнале, – так же симпатизирует своим 
соотечественникам и так же уважает их, как охотник любит оленя, рыбак – форель, 
а мясник – ягнят, которым режет горло…» В этом же духе выступали протестанты и 
в парламенте. «Не удивлюсь нисколько, – заявлял один из них, – если 
когда-нибудь увижу первого министра поклонником Магомета или в объятиях папы. 
Но во мне он не найдет сторонника. Один почтенный и ученый депутат заявил, что 
я скорее пожертвую принципами, чем своей бородой. Отвечаю ему, что я предпочту 
обрезать не только бороду, но и голову, но никогда не забуду, что родился в 
протестантстве, воспитан в протестантстве и в протестантстве Божьею милостью 
умру…» Будь в палате эдинбургские избиратели Маколея, они сказали бы то же 
самое, а между тем их депутат подал голос за предложение Пиля. К недовольству 
виноторговцев присоединилось, таким образом, общее недовольство «истинных 
христиан», и, когда в 1847 году наступили новые выборы, Маколей получил в 
Эдинбурге всего 1854 голоса, а его противник, некто Чарлз Коуэн, – 2063. Судя 
по тому, что в день этого фиаско Маколей написал довольно длинное стихотворение,
 полное душевного спокойствия, он не особенно сожалел о потере места в палате. 
Подводя итоги своей парламентской деятельности, он мог спокойно удалиться в 
мирную тишину своего рабочего кабинета. Там его ждали наброски любимого и 
лучшего его произведения – «История Англии».



Глава V. «История Англии»



Связь «Опытов» с «Историей Англии». – Начало работы. Взгляд Маколея на задачу 
историка. – Его писательская манера. – Материалы и путешествия. – Идея истории.
 – Критика недоброжелателей. – Заслуга Маколея как историка. – Мнение Бокля. – 
Маколей опять в парламенте. – Окончательное отречение от политики. – Внешность 
Маколея. – Красноречие. – Новые лавры и последние дни. – Заключение

.

Большинство «Опытов» Маколея всегда тесно связано с историей. Каждое лицо из 
тех, которым он посвящал эти «Опыты», всегда является у него на фоне своей 
эпохи. Маколей никогда не погружался в тонкости чисто литературной критики – 
даже в работах, где представлялось для этого обширное поле. Наконец, сам выбор 
этих работ всегда был выбором историка, и потому «Опыты» Маколея представляли 
как бы отдельные главы одного и того же труда. Желание связать в одно целое 
разбросанные по этим монографиям эпизоды английской истории не замедлило 
явиться у писателя. Маколей носился с этим планом еще в 1841 году и постепенно 
собирал материалы. Как видно из письма Джеффрея, два года спустя план уже 
осуществлялся: Маколей читал Джеффрею отрывок из своей истории. Как только 
распространилась весть об этом, к историку отовсюду стали стекаться различные 
неизданные материалы, а сам он перечитывал целую массу уже напечатанного: 
старые газеты, брошюры и памфлеты. Для него история была не описанием битв, 
дипломатических переговоров, перемен правительства и придворных происшествий. 
Он справедливо видел здесь только одну сторону, некоторый исторический угол, 
видимую и окончательную форму почти неуловимых социальных перемен.
«Обстоятельства, – говорит он в статье „Об истории“, – которые имеют наибольшее 
влияние на счастье человечества: перемена в нравах и понятиях, переход общества 
от бедности к богатству, от невежества – к образованности, от дикого состояния 
– к гуманности, – все это по большей части суть революций, которые совершаются 
незаметно и без всякого шума. Они редко проявляются в том, что историки 
обыкновенно называют важными событиями. Они не производятся посредством армий и 
решений сенатов. Они не утверждаются трактатами, и следов их нельзя найти в 
архивах. Они совершаются в каждой школе, в каждом приходе, за десятью тысячами 
купеческих счетных столов, у десяти тысяч очагов. Верхнее течение общества не 
представляет верного критерия, при помощи которого мы могли бы судить о том, 
какое направление принимает нижнее течение его».
Работа историка должна состоять, по мнению Маколея, в умелом выборе характерных 
черт и группировке материала. Ему нет надобности изображать все с одинаковой 
подробностью. Одно он выдвигает вперед, другое заслоняет более важным, 
сообразуясь не с важностью лица, а с его историческим значением. Если этого 
требует дело, он показывает читателю двор не чаще, чем нацию. Он рисует картину 
эпохи так, что читатель невольно становится современником далекого прошлого. 
Маколей вполне оправдал на деле этот «рецепт» истории. Когда читаешь, например,