благоговением; когда он увидел, что под этими именами скрываются не только 
великие писатели, но истинно добрые люди, принявшие его с самым искренним 
дружелюбием, он всем сердцем привязался к ним, он охотно воспринял их идеи, и 
идеи эти легли в основу его собственного миросозерцания. По отношению к 
политике убеждения того литературно-аристократического круга, в котором 
пришлось вращаться Гоголю, могут быть охарактеризованы словом: 
либерально-консервативные. Всякие коренные реформы русского быта и 
монархического строя России отвергались им безусловно, как нелепые и 
вредоносные, а между тем стеснения, налагаемые этим строем на отдельные 
личности, возмущали его; ему хотелось более простора для развития 
индивидуальных способностей и деятельности, более свободы для отдельных 
сословий и учреждений; всякие злоупотребления бюрократического произвола 
встречали его осуждение, но он отвергал как энергический протест против этих 
злоупотреблений, так и всякие доискивания коренной причины их. Впрочем, надобно 
сказать, что вопросы политические и общественные никогда не выдвигались вперед 
в том блестящем обществе, которое собиралось в гостиной Карамзиных и 
группировалось около двух великих поэтов. Жуковский и как поэт, и как человек 
чуждался вопросов, волновавших жизнь, приводивших к сомнению или отрицанию. 
Пушкин с пренебрежением говорил о «жалких скептических умствованиях прошлого 
века» и о «вредных мечтаниях», существующих в русском обществе, и сам редко 
предавался подобным мечтаниям.


«Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв»…


рождены на свет избранники судьбы, одаренные гением творчества. Жрецы чистого 
искусства, они должны стоять выше мелких страстей черни. С этой точки зрения 
служения искусству рассматривались кружком и все произведения, выходившие 
из-под пера тогдашних писателей. Свежая поэзия, веселый юмор первых 
произведений Гоголя обратили на себя внимание корифеев тогдашней литературы, не 
подозревавших, какое общественное значение будут иметь дальнейшие произведения 
остроумного «хохла», какое толкование придаст им новое, уже нарождавшееся 
литературное поколение.
Знакомства в аристократическом мире не заставили Гоголя прервать связи с его 
однокашниками по Нежинскому лицею. В маленькой квартире его собиралось довольно 
разнообразное общество: бывшие лицеисты, из числа которых Кукольник уже 
пользовался громкой известностью, начинающие писатели, молодые художники, 
знаменитый актер Щепкин, какой-нибудь никому не известный скромный чиновник. 
Тут рассказывались всевозможные анекдоты из жизни литературного и чиновничьего 
мира, сочинялись юмористические куплеты, читались вновь выходившие 
стихотворения. Гоголь читал необыкновенно хорошо и выразительно. Он благоговел 
перед созданиями Пушкина и делился с приятелями каждой новинкой, выходившей 
из-под его пера. Стихотворения Языкова приобретали в его чтении особенную 
выпуклость и страстность. Оживленный, остроумный собеседник, он был душой 
своего кружка. Всякая пошлость, самодовольство, лень, всякая неправда как в 
жизни, так в особенности в произведениях искусства, встречали в нем меткого 
обличителя. И сколько тонкой наблюдательности выказывал он, отмечая малейшие 
черты лукавства, мелкого искательства и себялюбивой напыщенности! Среди самых 
жарких споров, одушевленных разговоров его не покидала способность следить за 
всеми окружающими, подмечать скрытые душевные движения и тайные побуждения 
каждого. Часто случайно услышанный анекдот, по-видимому вовсе не интересный 
рассказ какого-нибудь посетителя зароняли в душу его образы, которые 
разрастались в целые поэтические произведения. Так, анекдот о каком-то 
канцеляристе, страстном охотнике, скопившем с большим трудом денег на покупку 
ружья и потерявшем это ружье, зародил в нем идею «Шинели»; рассказ какого-то 
старичка о привычках сумасшедших породил «Записки Сумасшедшего». Сами «Мертвые 
души» обязаны своим происхождением случайному рассказу. Один раз Пушкин среди 
разговора передал Гоголю известие о том, что какой-то авантюрист занимался в 
Псковской губернии покупкой у помещиков мертвых душ и за свои проделки 
арестован. «Знаете ли, – прибавил Пушкин, – это отличный материал для романа, я 
как-нибудь займусь им». Когда несколько времени спустя Гоголь показал ему 
первые главы своих «Мертвых душ», он сначала немного подосадовал и говорил 
своим домашним: «С этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, 
что и кричать нельзя». Но затем, увлекшись прелестью рассказа, вполне 
примирился с похитителем своей идеи и поощрял Гоголя продолжать поэму.
От 1831 до 1836 года Гоголь почти сплошь прожил в Петербурге. Только два раза 
удалось ему провести по несколько недель в Малороссии да побывать в Москве и в 
Киеве. Это время было периодом самой усиленной литературной деятельности его. 
Не считая разных журнальных статей и неоконченных повестей, он в эти годы 
выпустил 2 части «Вечеров на хуторе» и подарил нас такими произведениями, как 
«Старосветские помещики», «Тарас Бульба», «Вий», «Портрет», «Женитьба», 
«Ревизор», первые главы «Мертвых душ».
Сам Гоголь относился очень скромно к своим первым литературным произведениям. 
Всеобщие похвалы льстили его самолюбию, были ему приятны, но он считал их 
преувеличенными и, по-видимому, не сознавал нравственного значения смеха, 
возбуждаемого его рассказами. Он по-прежнему мечтал о великом деле, о подвиге 
на благо многим, но все еще искал этого дела вне литературы. В 1834 году, при 
открытии Киевского университета, он сильно хлопотал о кафедре истории при нем;