расстроенные финансовые дела, капитан Джек Байрон, прозванный «сумасшедшим 
Джеком», женился в 1785 году во второй раз – на мисс Катерине Гордон, 
происходившей по женской линии от шотландского короля Якова I. В своих надеждах 
на огромное богатство жены Байрон был, однако, жестоко обманут: состояние ее 
оказалось сравнительно незначительным. В 1786 году он отправился с супругой во 
Францию, где в короткое время успел наделать массу долгов. Уже в 1787 году 
госпожа Байрон была вынуждена продать единственное имение свое для 
удовлетворения исков многочисленных кредиторов мужа. Растратив во Франции почти 
все состояние второй жены, Байрон вернулся с ней в начале 1788 года в Лондон. 
Здесь, несколько дней спустя после приезда, а именно 22 января, Катерина Байрон 
родила своего первого и единственного сына – Джорджа Гордона Байрона, будущего 
великого поэта.




Мать Байрона
.


Пробыв несколько недель в Лондоне, Байроны отправились затем в шотландский 
город Эбердин, где поселились в меблированных комнатах на Королевской улице. 
Доход госпожи Байрон составлял в это время не более 1500 рублей в год. 
Приходилось жить очень скромно; но на это капитан Байрон, привыкший к роскоши и 
не умевший отказывать себе ни в чем, не был, конечно, способен, а потому 
продолжал делать долги. Отношения между супругами, и до того бывшие не особенно 
хорошими, становились со времени переезда их в Шотландию с каждым днем все хуже 
и хуже. Байрон никогда не любил своей жены, да и мудрено было любить ее. Она 
была очень некрасива и по наружности своей скорее походила на дочь 
какого-нибудь мелкого лавочника, чем на потомка короля. Но характер ее 
отличался еще меньшей привлекательностью, чем ее наружность. Крайне вспыльчивая,
 раздражительная, капризная и тщеславная, она в припадках бешеного гнева рвала 
на куски свои платья и шляпки, ругалась последними словами и жестоко била 
своего ребенка. Она была малообразованна и чрезвычайно суеверна. Отец ее 
покончил жизнь самоубийством в ванне; а другой близкий родственник пытался 
отравиться. Такие две натуры, как у нее с мужем, не могли долго ужиться вместе. 
Капитан Байрон через некоторое время переехал на отдельную квартиру, 
находившуюся на той же Королевской улице, но только на другом конце ее. Он 
продолжал, однако, в первое время посещать каждый день свою жену и обыкновенно 
пил чай вместе с ней. Но визиты его мало-помалу становились реже и, наконец, 
совсем прекратились. Для того, чтобы видеть своего маленького сына, которого он 
очень любил, Байрон ежедневно приходил в городской сад в то время, когда там 
совершал свою прогулку маленький Джорди (так звали родители маленького Джорджа 
Байрона) в сопровождении своей любимой няни мисс Мэй Грей. При этих встречах 
отец часто выражал желание взять ребенка к себе на несколько дней. Госпожа 
Байрон долго не соглашалась на это, но, убежденная доводами няни, что капитан 
после первой же ночи сам откажется от своего маленького гостя, она, наконец, 
решилась отпустить к нему ребенка. Предсказание мисс Грей вполне оправдалось: 
маленький Джордж доставил отцу столько беспокойства в течение одной первой ночи,
 что тот на другое же утро отослал его назад к матери и заявил, что брать его к 
себе больше не намерен. Капитан Байрон пробыл в Эбердине только несколько 
месяцев. Выклянчив у жены небольшую сумму денег, он отправился опять во Францию,
 где и умер в 1791 году. Когда весть о его смерти дошла до г-жи Байрон, она в 
продолжение нескольких часов рыдала так громко, что слышно было на улице, и 
потом чуть с ума не сошла от печали. А между тем смерть мужа была, в сущности, 
счастьем для нее: проживи он еще несколько лет, он бы окончательно разорил жену.
 Смерть отца была бы счастьем и для маленького Байрона, если бы он остался на 
попечении лучшей матери. К несчастью, мать великого поэта была еще хуже отца и 
не только не могла искоренить или смягчить те дурные черты в его характере, 
которые он унаследовал от своих предков, но способствовала их дальнейшему 
развитию. Еще ребенком Байрон обнаруживал в высшей степени необузданный и 
своенравный характер. Когда мать ему раз сделала выговор за то, что он запачкал 
свою новую курточку, мальчик пришел в «тихую ярость» (как он впоследствии сам 
это описывал в своем дневнике) и, схватив обеими руками курточку, распорол ее 
сверху донизу, после чего, не говоря ни слова, стал злобно и вызывающе смотреть 
в лицо кипевшей негодованием матери. В припадке подобной же «тихой ярости» он 
однажды во время обеда схватил со стола нож и хотел перерезать себе горло. 
Из-за какого-то несчастного случая одна из ног у него была изуродована еще во 
время появления его на свет, и он остался хромым на всю жизнь. Этот телесный 
недостаток и был для него в продолжение всей его жизни источником многих 
физических страданий и душевных мук. До какой степени Байрон даже в раннем 
детстве был чувствителен к этому недостатку, показывает следующий характерный 
случай, рассказанный одним из его биографов. Одна из знакомых его няни как-то 
на прогулке заметила ей в его присутствии: «Что за красивый мальчик Байрон! Как 
жаль, что у него такая нога!» Услышав этот намек на свою хромоту, ребенок 
страшно вспылил и, ударив несколько раз хлыстиком ненамеренно обидевшую его 
женщину, нетерпеливо закричал: «Не говори об этом! Не говори об этом!» Зная эту 
слабость своего сына, мать Байрона вместо того, чтобы щадить его, напротив, 
пользовалась любым обстоятельством, чтобы оскорблять и терзать мальчика. Так, 
однажды в припадке гнева она обругала его «хромой скотиной». Ребенок, услышав