некоторых из них возросло до 33-х и даже до 90. Чрезмерно высокие были по 
большей части приманкой для людей тщеславных, но полезных ордену своим 
положением в обществе. В высших степенях занимались алхимией и работами 
умозрительными по философии и теософии. Если направление ложи было практическим,
 то тут же производились работы и по так называемому “великому делу”.
Из того, что мы уже сказали, видно, что истинное масонство было очень далеко от 
каких-либо политических задач. Преследуемые им цели были чисто нравственного 
свойства, но так как самое понятие о нравственности очень широко и 
неопределенно, а главное, неопределенны те средства, которые нужны для 
достижения цели, то неудивительно, что в масонстве произошло разъединение. Оно 
выразилось в обрядовых отличиях и в некоторых особенностях учения, принятого 
теми или другими ложами… Кроме того, в орден попало немало людей, которые 
искали в нем средства для достижения разных политических целей. Таким 
характером отличались преимущественно ложи французские, например, системы 
мартинистов, с которыми русские масоны не имели ничего общего. Еще дальше шли 
германские иллюминаты… Кроме этих систем нельзя не упомянуть еще о 
розенкрейцерской, в высших степенях которой занимались преимущественно алхимией.
 Особенного распространения в то время, к которому относится наш рассказ о 
Новикове, в Европе достигли две системы: “система строгого наблюдения”, или 
“тамплиерство”, считавшее себя продолжением храмового рыцарства и 
распространенное преимущественно в Германии, и “циннендорфство”, или “система 
слабого наблюдения”, основанное Циннендорфом.
Как мы уже говорили, в XVIII веке из-за границы масонство проникло и к нам в 
Россию. Когда именно оно появилось у нас и кто был основателем его – 
достоверных известий нет. Иные говорят, что будто бы Петр I привез из-за 
границы масонский статут; по другим известиям, родоначальником его считают 
генерала Кейта, родом англичанина, долго служившего в России и в 1747 году 
уехавшего за границу. В 50-х годах в Петербурге масонами являются некоторые 
гвардейские офицеры из самых знатных фамилий. Они имели здесь и свою ложу. 
Вначале масонство не носило у нас серьезного характера. Оно было принято в 
подражание европейской моде и занимало больше своей таинственностью и внешними 
обрядами, чем самой сущностью. Тем не менее, и тогда уже наше правительство 
смотрело на масонов очень недружелюбно и зорко за ними следило, а публика 
относилась к ним с большим предубеждением: их считали за еретиков, 
богохульников, преданных Антихристу, считали, что они могут сноситься с 
нечистой силою и прочее. Более серьезный характер масонство принимает у нас 
только с 1772 года, когда гроссмейстер английского масонства утвердил 
известного Ивана Перфильевича Елагина наместным мастером петербургской 
провинциальной ложи. Елагин, принявший, таким образом, систему английского 
масонства, учредил несколько подведомственных ему лож в Петербурге и в 
провинции. Петербургские масонские ложи посещались многими высокопоставленными 
и выдающимися людьми того времени. Заседания в них велись открыто и могли быть 
посещаемы всеми масонами вообще, к каким бы ложам они ни принадлежали. Вскоре, 
однако ж, масонство стало приходить в упадок и принимать совсем новый характер. 
Так, например, при ложе “Урания” заведено было нечто вроде клуба с карточными 
играми, попойками и прочим. Конечно, более серьезные масоны были этим 
недовольны и хотели, преобразовав масонские собрания, повысить их нравственное 
значение. С этой целью они стали искать новых членов, которые могли быть 
полезными своей деятельностью. Многие из членов подведомственных Елагину лож 
были хорошо знакомы с Новиковым и, зная его энергию, ум, благородство и 
человеколюбие, пожелали привлечь его в свои ряды. Мы уже говорили, в каком 
тревожном душевном состоянии находился в то время Новиков. Слыша о том, что в 
орденском братстве следуют возвышенным религиозным целям, он решился вступить в 
масонство, думая найти в нем опору для борьбы со своими сомнениями. Но он 
согласился вступить в него, однако, на некоторых условиях: во-первых, он хотел, 
чтобы от него не требовали при вступлении присяги и дали ему право выйти из 
братства, если он найдет в устремлениях его что-либо противное своей совести; 
во-вторых, он пожелал быть принятым прямо в 3-ю степень. Уважение, которое уже 
сумел внушить к себе Новиков, было столь велико, что его приняли на этих 
исключительных условиях. Новиков вступил в ложу “Астрея” и ревностно отдался 
новой для него деятельности. Он не довольствовался посещением только своей ложи,
 а ходил и в другие, что являлось вполне возможным благодаря публичности 
масонских заседаний. Скоро он сошелся с самыми замечательными масонами из лож, 
подведомственных Елагину, как, например, с Я. О. Дубянским, В. В. Чулковым, А. 
М. Кутузовым, И. П. Тургеневым и другими.



Масонские печати И. П. Тургенева


Наблюдая близко деятельность масонских лож в Петербурге, Новиков, искавший 
прежде всего истины и разрешения мучивших его сомнений, не удовлетворялся тем, 
что он в них находил. С одной стороны, ему не нравилась внешняя сторона их: 
наружный блеск, пышные ужины и пирушки, которыми оканчивались собрания, и 
прочее. С другой, – он видел много путаницы и разрозненности в их учении. Не 
тем представлялось ему истинное масонство.
Поэтому он вместе с несколькими более близкими ему членами своей ложи стал 
искать, нет ли других масонских систем, в которых было бы настоящее масонское 
учение. Вскоре прослышал он, что есть в Петербурге ложа некоего барона Рейхеля,