греческой?

Стараясь ответить на этот вопрос, мы прежде всего заметим, что жизнь обоих 
народов покоилась на совершенно противоположных основаниях, – на земледелии, с 
одной, на промышленности и торговле, с другой стороны. Это, разумеется, не 
значит, чтобы земледелие составляло исключительное занятие римлян и вовсе не 
существовало в Греции – римляне находились лишь в гораздо большей зависимости 
от его состояния, чем греки. Тогда как в Греции роль промышленности и торговли 
в народной жизни постоянно увеличивалась за счет земледелия, Рим никогда, ни во 
время республики, ни во время империи, ни в средние века, ни в новое время, не 
отличался мало-мальски крупным развитием свободной промышленности. В эпохи 
величия он жил за счет рабов и подданных; в эпохи падения, как и до завоевания 
“земного круга”, основой его существования было земледелие. Долгое время оно 
было единственным занятием всех римлян; впоследствии, когда аристократия 
занялась также торговлей, оно все же осталось единственным занятием
всего римского народа.
Вот почему вопрос об экономическом и социальном благосостоянии класса 
землевладельцев – и в частности, конечно, средних и мелких – в Риме имел 
совершенно исключительное значение. От положения этого класса зависела судьба 
всего государства. А между тем наряду с земледельческим трудом рано стал 
появляться капитал, и между ними возгорелась ожесточенная борьба. От ее решения 
зависел ни больше, ни меньше как весь дальнейший ход римской истории. 
Спрашивалось, сумеют ли мелкие помещики и крестьяне отстоять свою экономическую 
и социальную самостоятельность – основание политического значения каждого 
сословия – от поползновений капитала, или нет? Придется ли им вести борьбу с 
последним исключительно собственными силами или при помощи государства? 
Сохранятся ли их мелкие участки или они исчезнут пред латифундиями и 
плантациями богачей?

Вот суть всей аграрной борьбы III и II веков до Р.Х. Биржа и крестьянство рядом 
не могли и не могут ужиться. Спрашивалось, кто победит: земледельческий труд 
или торговая спекуляция. И оказалось, что без государственного вмешательства 
побеждает последняя.
Вернемся, однако, к вопросу о причинах этого коренного различия Греции и Рима. 
Ведь нельзя сказать, чтобы оно всегда было налицо. Исходная точка истории обоих 
народов та же: земледелие, в соединении, с одной стороны – со скотоводством, с 
другой – с домашней промышленностью, – домашней, так как она имеет в виду лишь 
ближайшие и по месту, и по времени потребности, не думая о сбыте посредством 
торговли. То есть труд и здесь, и там еще не дифференцировался, и нельзя было 
предсказать, в каком направлении произойдет его дифференциация.
Тем не менее, судьба его была различна. Основная причина этого явления 
заключается, кажется, в географическом положении и характере тех стран, в 
которых поселились греки и римляне. Отличаясь благодаря особенностям своих 
морей и берегов большей доступностью, чем замкнутый Лациум с его единственным 
водным путем Тибром, Греция рано подчинилась влиянию финикиян. Им в 
значительной степени она обязана не только своим религиозным, но и 
экономическим, и особенно торгово-промышленным развитием. Благодаря им эти 
области труда стали быстро развиваться, тем более, что одно земледелие не могло 
уже удовлетворить нужды возрастающего населения. Результатом и, в свою очередь, 
причиной этого роста населения были, с одной стороны, колонизация, с другой – 
успехи промышленности и торговли. В Афинах Солон спокойно мог заниматься 
торговлей, не поплатившись за это своим общественным положением.
Развитие Рима пошло по совершенно иным путям, и, как мы уже заметили, это было 
вполне естественным последствием его географического положения. Земледелие 
осталось экономической основой римской жизни. Торговля, по преимуществу меновая,
 отличалась местным, латинским характером, ограничивалась обменом производимого 
Лациумом сырья на продукты чужой промышленности, преимущественно этрурской, а 
также и греческой. В самом Риме промышленность существовала лишь в виде 
производства предметов первой необходимости. Правда, в силу своего 
географического положения у устья Тибра и благодаря успешной политике своих 
царей Рим был торговым центром Лациума, но много ли это значит при таких 
условиях?
Промышленный класс не был ни особенно многочислен, ни особенно богат, и, ввиду 
вышеизложенного, это вполне понятно. Разительным доказательством его 
незначительности было его политическое бессилие. Если бы промышленность и 
торговля занимали более видное место в жизни народа, их представители неминуемо 
должны бы были обладать соответствующим политическим влиянием. Ведь сумели же 
богатые ремесленники средневековых городов приобрести такое влияние и принудить 
остальные городские классы признать его. Не так было в Риме: здесь они имели 
едва одну тридцатую часть голосов народного собрания.
Но, по крайней мере, в это раннее время римской истории такого рода труд еще не 
считался позорным, недостойным свободного человека и гражданина: древние песни 
римского народа еще воспевали оружейника Мамурия, а праздник бога Вулкана 
принадлежал к древнейшим празднествам Рима.
Откуда же это позднейшее презрение? В значительной степени виновата в нем 
политическо-военная реформа, известная под названием Сервианской и 
приписываемая предпоследнему римскому царю Сервию Туллию, царствовавшему, по 
преданию, с 672 по 616 год.
В основании этой реформы, как известно, лежало деление римского народа на пять 
классов, сообразно с состоянием граждан, причем более богатые носили больше