огромного количества точнейших описаний, которое дало возможность говорить о 
значении и происхождении всех этих видовых признаков; только тогда, когда 
усердные и добросовестные систематики изучили огромное количество 
разновидностей в тщетном стремлении вложить их в определенные рамки, только 
тогда явилась возможность взглянуть на это бесконечное разнообразие форм с 
другой точки зрения и дать то учение о виде и происхождении видов, которое 
господствует теперь в науке. В этом отношении весьма знаменательно следующее 
обстоятельство: в настоящее время самые сильные аргументы в пользу теории 
развития дают сравнительная анатомия и эмбриология. Отнимите у эмбриологии 
животных идею об их общем происхождении, и наука эта превратится в хаотическую 
груду бессмысленных фактов. Между тем Дарвин, основатель теории развития в 
зоологии, был не анатом и не эмбриолог: он занимался всю жизнь систематической 
зоологией. Он построил новое здание из того материала, который был заготовлен 
эпохою Линнея и Кювье. Современная эмбриология выросла уже на его принципах; 
сильнейшие аргументы явились на поле битвы тогда, когда сражение уже было 
выиграно.



Глава V. Линней в Упсале



Ботанический сад. – Лекции Линнея. – Линней и граф Тессин. – Семья. – Отношения 
к жене и сыну. – Старость и смерть Линнея. – Сын его. – Судьба научных 
коллекций Линнея

.

Мы покинули Линнея в 1742 году, когда он стал, на тридцать пятом году жизни, 
профессором ботаники в Упсале; вся его остальная жизнь до самой смерти, 
последовавшей в 1778 году, прошла в этом городе почти безвыездно. Кафедру он 
занимал более тридцати лет и покинул ее незадолго до смерти. Характерно, что 
Линней, уже с самого начала своей ученой карьеры пользовавшийся европейской 
известностью, находившийся в письменных сношениях со многими заграничными 
учеными, после нескольких лет, проведенных в молодости в Голландии, никогда 
более не был за границей; за тридцать лет жизни, пользуясь значительным 
материальным достатком, он ни разу не собрался переплыть Балтийское море. 
Любопытно сравнить в этом отношении условия жизни настоящего века с прошедшим. 
Средства сообщения между странами стали теперь настолько легки и общедоступны, 
что редкий ученый не изъездил всей Европы; международные съезды ученых 
привлекают участников из всех стран, далеких и близких; в области мысли границы 
между отдельными странами все более и более исчезают, далекие расстояния теряют 
свое значение. Но в середине прошлого столетия, чтобы выбраться из Швеции, 
нужно было употребить немало времени, ехать на лошадях, плыть парусным судном,
 – и Линней всю жизнь просидел дома. Между тем в Упсале, где у него не было 
равных по учености и таланту, он чувствовал себя довольно одиноким. Его сидячая 
жизнь прерывалась только время от времени непродолжительными путешествиями в 
разные провинции Швеции.
Первая его забота в Упсале была обращена на ботанический сад при университете, 
основанный еще в середине XVII века, одно время процветавший, но после 
огромного городского пожара в 1702 году пришедший в полный упадок. Линней 
застал его в жалком состоянии: кроме отечественных растений, в нем не осталось 
ничего другого. Благодаря средствам, данным на улучшение сада графом 
Гилленборгом, Линней привел его в блестящее состояние, и Упсальский 
ботанический сад вскоре сделался одним из первых в Европе. С помощью 
многочисленных поступлений, которые Линней получал из разных местностей от 
своих учеников и друзей, уже через шесть лет своего заведования он довел в нем 
количество разводимых видов до 1100.

Ботаническая кафедра в Упсале приобрела при Линнее необыкновенный блеск, 
которого она никогда не имела ни раньше, ни после. До Линнея ботаника считалась 
одним из второстепенных предметов академического преподавания; она носила 
исключительно прикладной, фармакологический характер, и к занятиям ее студенты 
относились как к простой формальности. У Линнея была всегда полная аудитория; 
его слава натуралиста привлекала учеников отовсюду, и в стенах скромного 
провинциального университета впервые появились студенты, говорящие на чужих 
языках, – немцы, швейцарцы, датчане, англичане, даже русские
[3]
. Он ввел в преподавание ботаники студентам элемент самостоятельных наблюдений, 
учил их приобретать сведения путем личных сношений с природой, в летние месяцы 
предпринимал во главе своих многочисленных слушателей ботанические экскурсии по 
живописным окрестностям Упсалы.

Впоследствии многие из его учеников становились его верными помощниками; 
предпринимая отдаленные путешествия, заносимые судьбой в разные страны, они 
отовсюду присылали Линнею научные материалы. С этой целью он постоянно старался 
доставлять своим ученикам должности духовных лиц или врачей на кораблях. Из его 
учеников, оставивших по себе память в науке, назовем Форскала, 
путешествовавшего в Аравии; Соландера, совершившего вместе с Куком кругосветное