обнаруживаются. У йога впечатления, оставленные прежними действиями самскары, 
находятся в очень тонком состоянии, и он может управлять ими и не позволять им 
проявляться.
Это впечатления ослабленные. Подавленные – значит, что иногда одна серия 
впечатлений на некоторое время подавляется другими, более сильными, но опять 
обнаруживается, когда устраняется подавляющая ее причина. Состояние называется 
распространенным, когда самскары, усиливаемые окружающими условиями, достигли 
значительной деятельности, хорошей или дурной.

5. Неведение есть принятие невечного, нечистого, мучительного и не 
составляющего настоящего «Я» за вечное, чистое, счастливое, атман (сущее «Я»).

Все эти виды впечатлений имеют один источник – неведение. Мы должны сначала 
узнать, что такое неведение. Все мы думаем, что «Я есть тело», а не душа, 
чистая, озаренная, вечная, блаженная; это и есть неведение. Мы думаем о 
человеке как о теле, и смотрим на него как на тело. Это огромное заблуждение.

6. Ложное самосознание есть отождествление зрящего с орудием зрения.

Зрящий есть душа, единая, чистая, вечная, святая, бесконечная, бессмертная. Она 

есть Сущность человека. А что такое – орудия? Читта, или материя сознания, 
буддхи – определяющая способность, манас, или сознание, и Индрии, или органы 
чувств. Это орудия, служащие ей, чтоб видеть внешний мир. Отождествление 
Сущности с орудиями есть то, что называется неведением самосознания. Мы 
говорим: «Я есть сознание, Я – мысль, Я сердит» или «Я счастлив». Как мы можем 
быть сердиты и как мы можем ненавидеть? Мы должны отождествлять себя с 
Сущностью, которая не может меняться. Если она неизменяема, как она может быть 
один момент счастливою и другой момент несчастливою? Она бесформенна, 
бесконечна, вездесуща; что может изменить ее? Она выше всяких законов; что 
может действовать на нее? Ничто во вселенной не может произвести на нее 
никакого действия. Однако ж вследствие неведения мы отождествляем себя с 
материей сознания и думаем, что чувствуем удовольствие или страдание.

7. Пристрастие есть устремление сознания к удовольствию.

Мы находим удовольствие в известных вещах, и сознание, подобно потоку, 
стремится к ним. Это стремление как бы к центру удовольствия есть пристрастие. 
Мы никогда не бываем пристрастны к чему-нибудь, в чем не находим удовольствия. 
Иногда нам доставляют удовольствие очень странные вещи; но определение остается 

тем же самым: мы пристрастны ко всему, в чем находим удовольствие.

8. Отвращение есть реакция на страдание.

То, что доставляет нам страдание, мы немедленно стараемся устранить.

9. Привязанность к жизни проникает самую ее природу и присуща даже мудрому.

Привязанность к жизни вы видите проявляющейся во всяком животном, и так как 
люди настолько любят настоящую жизнь, что желают и будущей, то было много 
попыток построить на этой привязанности теорию будущей жизни. Конечно, не стоит 

говорить, что это доказательство не имеет большой цены; но самое странное в 
этих попытках то, что в западных странах идея, будто привязанность к настоящей 
жизни указывает на возможность будущей жизни, применяется только к людям, но не 

относится к животным. В Индии привязанность к жизни была одним из доводов, 
доказывающих прежний опыт и прошлое существование. Рассуждали так: если верно, 
что все наше знание получено из опыта, тогда несомненно, что то, чего мы 
никогда не испытывали, мы не можем ни вообразить, ни понять. Но известно, что, 
как только цыплята высижены, они начинают клевать пищу; много раз видели, что в 

тех случаях, когда утята были высижены курицей, они, вылупившись из яиц, бежали 

тотчас к воде, и мать думала, что они утонут. Если опыт есть единственный 
источник знания, где эти цыплята научились клевать пищу или откуда утята узнали,

 что вода – их естественная стихия? Если вы скажете, что тут действовал их 
инстинкт, это ничего не объяснит – это просто слова, но не объяснение. Что 
такое инстинкт? Мы имеем много инстинктов в нас самих. Например, б?льшая часть 
из вас, милостивые государыни, играет на рояле и, конечно, помнит, как 
внимательно, начиная учиться, приходилось ставить пальцы один после другого на 
белые и черные клавиши; теперь же, после долгих годов упражнений, вы можете 
разговаривать с вашими друзьями, а ваши пальцы продолжают бегать совершенно так 

же, как бы вы за ними следили. Это сделалось инстинктом. То же со всякою 
работою, которую мы делаем: вследствие упражнения она становится автоматичною, 
обращается в инстинкт, и, насколько мы знаем, все действия, которые признаются 
теперь автоматичными, были прежде сознательными. На языке йоги инстинкт есть