любовь обыкновенная, спокойная, только немного высшая, чем простая форма, чем 
обряд или символ, и совсем не отличается безумием напряженной, деятельной любви,
 это называется шанта. Мы видим в мире людей, которые двигаются медленно, и 
других, приходящих и уходящих, подобно вихрю. Шанта-Бхакти похожа на первых - 
спокойна, мирна и умеренна. Следующий, высший тип - дасья, или служение. Она 
бывает, когда его идеал - привязанность верного слуги к своему господину.
Следующий тип - сакхья, или дружба. "Ты наш возлюбленный друг", восклицает 
придерживающийся этого идеала. Дружбой между людьми называется такая любовь, 
при которой человек открывает свое сердце другому и знает, что тот никогда не 
станет бранить его за ошибки, но всегда постарается помочь ему, причем в его 
уме всегда таится мысль о равенстве между ним и его другом. Совершенно такой же 
род любви исходит из сердца молящегося к его Богу, если этот тип любви 
составляет его идеал. Таким образом, Бог становится нашим близким другом, 
которому мы можем свободно рассказывать все повести нашей жизни. Самые интимные 
тайны нашего сердца мы выкладываем перед ним с величайшею уверенностью в 
безопасности и помощи. Он наш друг, к которому мы относимся как к равному, как 
к товарищу игр. И в самом деле, рассуждают они, разве нельзя сказать, что Бог 
играет в этой Вселенной? Как дети играют в свои игры, так и Сам Возлюбленный 
Бог тешится, создавая эту Вселенную. Он совершенен, ни в чем не нуждается; 
зачем же ему творить?
Деятельность у нас всегда имеет целью выполнение какойнибудь потребности, а 
потребность всегда предполагает несовершенство. Бог совершенен. Он не имеет 
потребностей. Почему же Он вечно деятелен и продолжает свое творчество? Какую 
цель имеет Он при этом в виду? Истории о сотворении Богом этого мира для той 
или иной воображаемой нами цели хороши как рассказы, но не больше. Поэтому у 
Него не может быть другой цели, кроме настоящей забавы; и Вселенная - Его 
продолжающаяся игра. Вся Вселенная должна быть, в конце концов, частью приятной 
для Него забавы. Бхакта говорит: "Люби Господа твоего, Товарища по игре, и 
наслаждайся игрой. Если ты беден, радуйся, что это шутка. Если ты богат, 
радуйся игре в богатство. Если подвергаешься опасностям, это хорошая игра. Если 
пришло счастье, это еще лучшая забава. Мир это театр, в котором мы играем свои 
роли, и Бог все время играет с нами. Вечный товарищ по игре - как прекрасно Он 
играет! Игра оканчивается, когда цикл приходит к концу, и тогда наступает отдых 
на более или менее продолжительное время. Затем опять начинается игра, опять 
является Вселенная и все прочее и играет с Ним, и так продолжается дальше. 
Несчастья и горести приходят только тогда, когда вы забываете, что все это игра 
и что вы также принимаете в ней участие. Тогда на сердце становится тяжело, и 
мир гнетет вас с ужасною силой. Но как только вы отбросите свойственную всем 
нам мысль о серьезной реальности меняющихся случаев этой трехминутной жизни и
узнаете, что это только сцена, на которой вы играете и помогаете играть Богу, 
страдания тотчас исчезают для вас. Итак, смотрите на Него как на играющего в 
каждом атоме, играющего, когда Он создает земли, солнца и луны, играющего с 
человеческими сердцами, с животными и растениями. Смотрите на себя только как 
на Его партнера. Он устраивает нас сначала так, потом иначе, и мы сознательно 
или бессознательно помогаем Ему в игре. И, о блаженство! Мы - Его партнеры!" 
Следующий тип известен как ватсалья, или любовь Бога не как нашего Отца, но как 
нашего Дитя. Это может показаться странным, но есть взгляд, делающий нас 
способными отделить от понятия о Боге все идеи о силе. Идея о силе приносит с 
собою страх; в любви же не должно быть страха. Идеи о почтении и повиновении 
необходимы для образования характера. Но, когда характер сформирован, когда 
любящий испытал не только спокойную любовь, но также и безумие любви, тогда он 
не нуждается больше в нравственности и повиновении формам Писания. Любящий 
говорит, что ему нет надобности смотреть на Бога как на могущественного, 
величественного и славного Господа Вселенной или как на Бога богов. Чтобы 
избежать соединения с понятием о Боге чувства силы, которое вызывает страх, он 
служит Богу как своему собственному ребенку. Отец и мать не чувствуют страха 
перед своим ребенком; о них нельзя сказать, чтобы они имели к нему какое-либо 
почтение. Они и не подумают просить от ребенка какойнибудь милости. Положение 
ребенка относительно своих родителей всегда положение получающего, и из любви к 
ребенку родители сто раз пожертвуют своими телами, тысячу жизней отдадут для 
него. Поэтому и Бога любят как ребенка. Эта идея о любви к Богу как к ребенку 
является и естественно растет у тех религиозных сект, которые верят в 
воплощение Бога. Для магометан невозможно понятие о Боге как о ребенке, они 
отбросят его с ужасом; но христианин и индус легко могут понять ее; у них ведь 
есть младенец Иисус и младенец Кришна. Матерям-христианкам также может прийти 
мысль, что они матери Христа, и это даст им понятие о Божественном материнстве 
Бога, в котором Запад так нуждается. Таким образом, суеверие о страхе и 
почтении к Богу, глубоко укоренившееся в недрах наших сердец, уничтожается 
силою любви: но иногда требуются долгие годы, чтобы идеи о почтении, 
благоговении и страхе к Богу и о Его величии и славе совершенно потонули в 
любви.
Есть еще одно человеческое представление о божественном идеале любви. Оно 
известно как мадхура, или сладость, - самое высокое из всех таких представлений.
 Оно основано на высочайшем и самом сильном из известных человеку проявлений 
любви в этом мире. Какая любовь потрясает всю природу человека и проникает во 
все атомы его существа, делает его сумасшедшим, заставляет забыть свою природу, 
преображает, делает богом или демоном? Какая, как не любовь между мужчиной и 
женщиной? В этом сладостном представлении о божественной любви на Бога смотрят 
как на мужа и Ему поклоняются как мужу. Бхакта говорит: "Мы все, подобно 
женщинам, зависим от Бога, и в мире нет мужчин, кроме Одного, и этот один - Он,