всякого рода существа, возможные и невозможные, и хочет найти одну формулу, 
которая бы включала в себе их все. 
Легко видеть, что единственный для этого способ, – открыть некоторую вселенную, 
в которой бы заключались все остальные, некоторый род основания, доступного 
нашим чувствам или нет, но которое логически необходимо должно служить 
материалом, из которого созданы все эти различные планы существования. Если бы 
мы были в состоянии найти нечто, что могли бы считать одинаково общим как 
высшим, так и низшим мирам, нечто, что по простой логике вещей, – хотя бы мы и 
не воспринимали его, – можно было считать основанием всякого существования, 
тогда, и только тогда, наш вопрос приблизился бы к некоторому роду разрешения. 
Но такое разрешение, очевидно, не может быть получено от мира, каким мы его 
видим и знаем, раз он представляет собой только один очень частный вид целого. 
Наша надежда, таким образом, лежит глубже. Ранние мыслители нашли, что чем 
дальше они были от данного центра, тем более заметны становились различие и 
дифференциация, и чем больше приближались к центру, тем больше устанавливалось 
единство. Чем больше мы приближаемся к центру круга, тем ближе мы к тому общему 
основанию, в котором встречаются все радиусы, и чем дальше от центра, тем более 
разъединенными становятся один радиус от другого. Внешний мир все больше и 
больше удаляется от центра, поэтому в нем мы не найдем общего основания, в 
котором все явления существования могли бы быть растворены. В лучшем случае, 
внешний мир только часть общего явления. Есть другие планы существования, где 
мы встречаем другие явления, как явления умственные, нравственные, 
интеллектуальные, и взять только один из них и вместить в нем целое решительно 
невозможно. Поэтому, прежде всего, мы должны найти где-то центр, из которого 
как бы исходят все планы существования: и затем, став в этом центре, можем 
стараться найти объяснение. Вот порядок действия, которому мы должны следовать. 
Но где мы должны искать этот центр? – Он внутри. во внутреннем человеке. 
Углубляясь больше и больше внутрь, в свою собственную природу, наши мыслители 
нашли, что в самой сердцевине человеческой душа и есть центр всей Вселенной. 
Все виды существования расходятся, как радиусы, из этого центра. Здесь их общая 
точка встречи, и, только стоя там, мы можем надеяться найти решение их всех. 
Таким образом, вопрос, "Кто создал этот мир?", далеко не философский – и ответ 
на него не многого стоит. Катха Упанишад выражает это в очень образной форме. 
В древнее время был очень богатый человек, совершивший жертвоприношение, 
требовавшее, чтобы тот, кто его совершает, отдал все, что имеет. Но этот 
человек не был искренен. Он хотел приобрести известность и славу совершившего 
такое жертвоприношение, пожертвовать предметами, потерявшими для него ценность, 
вроде старых, бесплодных и искалеченных коров. У этого человека был сын, 
которого звали Начикетас. Мальчик видел, что его отец поступил неправильно, что 
он нарушил свой обет и должен погибнуть. В Индии отец и мать – живые боги, и 
дети в их присутствии не смеют без разрешения ни говорить, ни что-нибудь делать,
 но должны просто стоять. Поэтому мальчик приблизился к отцу и, не смея 
обратиться с прямым вопросом, спросил его: "Кому ты отдашь меня? 
Жертвоприношение, ведь, требует, чтоб все было отдано?" – Отец был очень 
огорчен вопросом и отвечал: "Что ты хочешь сказать, дитя? Разве отец может 
отдать своего собственного сына?" Мальчик повторил свой вопрос второй и третий 
раз, и отец, рассердившись, сказал, наконец: "Я отдам тебя Смерти" (Яма). И в 
рассказе говорится дальше, что мальчик действительно отправился к Смерти. У нас 
есть бог, называемый Яма, о котором басня говорит, что он был первый умерший 
человек. Он пошел на небо и стал там повелителем Питри, или блаженных мертвых. 
Все добрые люди, когда умирают, идут к нему и в течение долгого времени живут с 
ним. Он очень чистое и светлое существо. Итак, мальчик пошел в мир Ямы. Но боги 
не всегда бывают дома, и юноше пришлось три дня ждать у дверей Смерти. На 
третий день Яма вернулся. 
"А, ученый человек, – сказал он, – ты ждал меня три дня, ничего не евши, а ты 
гость, достойный полного уважения. Привет тебе, Брахман! Добро пожаловать. Я 
очень сожалею, что не был дома. Но за то я вознагражу тебя. Проси у меня три 
вещи, по одной за день ожидания". "Моя первая просьба, – сказал мальчик, чтобы 
отец перестал на меня сердиться, был добр ко мне и узнал меня, когда ты 
разрешишь мне вернуться". – Яма обещал, что это будет исполнено. Следующая 
просьба касалась разъяснения относительно жертвоприношения, которое переносило 
человека на небо. Из этого мы видим, что в самой древней части Вед, Самхите, 
идеи о переходе на небо только что зарождались, – на небе люди должны были 
иметь светлые тела и жили со своими предками. Эти идеи постепенно развивались, 
но все-таки были неудовлетворительны; чувствовалось, что должно быть что-то 
гораздо высшее. Жизнь на небе немногим отличалась от жизни в этом мире. В 
лучшем случае, это была жизнь богатого человека, полная чувственных 
удовольствий, обильная предметами наслаждения и не знающая телесных болезней. 
Это был тот же материальный мир, только немного утонченный; и там мы встречаем 
то же затруднение, которое находим здесь, – именно, что никакой внешний мир не 
может разрешить наш вопрос. Если этот наш мир не дает разрешения, то его не 
может дать и никакой другой мир, представляющий собой только увеличение и 
развитие нашего. Потому, – мы не должны этого забывать что материя – только 
бесконечно малая часть всех явлений природы, а большая часть, даже того, что мы 
видим, – не материя. Сколько, например, чувств вы испытываете в каждый момент 
вашей жизни, сколько происходит умственных явлений, и как сравнительно мало 
явлений материальных. То, что вы чувствуете, насколько оно больше по сравнению 
с тем, что осязаете и видите. Как обширно и с какой страшной быстротой проходит.
 Но и чувственных явлений, в свою очередь, очень мало сравнительно с 
умственными.