навязывать другим свои личные условия и в попытках применять мерку своего ума 
ко всей вселенной. Для нас старые чувственные предметы, может быть, доставляют 
величайшее наслаждение; но из этого не следует, что мои удовольствия нужно 
искать в том же направлении; и, когда вы настаиваете на этом, я могу не 
соглашаться с вами. В этом различие между утилитарианцем и человеком 
религиозным.
Привязанный ко всему мирскому, утилитарианец кричит: "Смотрите, как я счастлив. 
У меня есть немного денег, и я не беспокоюсь о вещах для меня недостижимых. Вот 
настоящий способ быть счастливым". До сих пор это хорошо. Хорошо для всех, 
называющих себя утилитарианцами, потому что этот мир действительно ужасен, и 
если какой-нибудь человек может достигнуть в нем счастья, каким бы то ни было 
способом, не обижая своих ближних, да поможет ему Бог. Но когда тот же человек 
приходит ко мне и говорит: "делай так, как я делаю, или признайся, что ты 
глупец", - я отвечу: "Нет, ты ошибаешься. Те самые вещи, которые доставляют 
тебе удовольствие, убили бы меня, если б я был принужден их делать. Если бы я 
должен был посвятить мою жизнь добыванию нескольких горстей золота, моя жизнь 
не казалась бы мне стоящей того, чтоб иметь ее. Я должен бы был умереть". Это 
единственный ответ, какой может дать религиозный человек. И такой ответ уже 
заключает в себе утверждение, что религия возможна только для тех, кто покончил 
с низменными вещами. Мы должны иметь опыт; должны как бы пройти весь наш 
переход. И только, когда все это окончено, может для нас открыться другой и 
высший мир. Здесь мне приходит на память чрезвычайно важный вопрос. Есть вещь, 
которая звучит очень неприятно и которая тем не менее факт. Эти чувственные 
наслаждения иногда принимают такие размеры и форму, которые делают их гораздо 
опаснее и соблазнительнее. Существует идея, - постоянно имеющая приверженцев и 
встречающаяся во всех религиях, что наступит время, когда останутся только 
радости и наслаждения в жизни, и эта земля сделается небом. Я этому не верю. 
Эта наша старая земля всегда останется такой же, как и теперь. Ужасная вещь 
говорить это; и все-таки я не вижу выхода из настоящего положения. Страдания 
человечества похожи на ревматизм. Выгоните его из головы, он перейдет в ноги; 
выгоните оттуда и он окажется в каком-нибудь другом месте. То же и с несчастьем.
 В древнее время люди жили в лесах и пожирали друг друга. В нынешнее время, 
вместо того, чтобы есть, они обманывают друг друга. Целые города, целые страны 
разрушаются вследствие обмана. В этом оказывается не много прогресса. В самом 
деле, я не в состоянии понять, что вы называете прогрессом, если это не 
увеличение желаний; и если для меня что ясно, так это то, что все страдания 
рождаются от желаний. Желания приносят все бедствия. Они превращают нас в нищих,
 которые всегда просят чего-нибудь и не могут видеть ничего в лавке, без мысли 
о том, чтобы иметь ее; в нищих, которыми всецело управляет мысль об обладании 
решительно всем. Вся жизнь становится жизнью нищего, сжигаемого неутолимой 
жаждой желаний. И если способность удовлетворения их возрастает в 
арифметической прогрессии, то способность желать возрастает в геометрической. 
Таким образом, в лучшем случае, сумма счастья и несчастья остается постоянной. 
Если волна вздымается в одной части океана, она делает углубление где-нибудь в 
другой. Подобно этому, если счастье приходит к одному человеку, несчастье 
приходит к какому-нибудь другому человеку, или, по крайней мере, к 
какому-нибудь животному. Посмотрите только, как увеличивается число людей и 
уменьшается число животных. Мы убиваем их и отнимаем у них землю. Мы лишаем их 
всех средств к существованию. Как можем мы говорить, что счастье увеличивается? 
Более сильная раса может пожрать слабую, но будет ли она от этого постоянно 
счастливее? Нет, они после поменяются положением и растерзают друг друга. Увы, 
я не вижу, как мир может быть счастливым. Все факты говорят против возможности 
этого. Теоретически рассуждая, эта идея также невозможна. Совершенство всегда 
бесконечно. Это бесконечное совершенство уже в нас есть; наше усилие должно 
состоять только в проявлении его. Вы, я и каждый из нас стремимся проявить это 
Совершенство. До сих пор рассуждения ясны.
На этом факте, однако ж, некоторые немецкие мыслители думали построить странную 
теорию, - именно, что это проявление будет продолжаться, делаясь все выше и 
выше, пока не станет совершенным, короче, - пока все мы не станем совершенными 
существами. Но что значит совершенное проявление? Совершенство предполагает 
бесконечность, а проявление предполагает ограниченность; отсюда совершенное 
проявление равнозначно неограниченному ограниченному, - противоречие в словах. 
Такое учение может доставить удовольствие детям, давая им удобную религию. Но в 
то же время оно приносит яд лжи и не способствует развитию действительной 
духовности. Мы должны признать факт, что этот мир вырождающийся, что человек - 
вырождение Бога, что, как говорит ваше собственное священное писание, Адам пал. 
В настоящее время нет в мире ни одной религии, которая бы не учила, что человек,
 как он есть, представляет собой вырождение. Мы выродились было до состояния 
животных. Теперь опять поднимаемся. Когда-то в будущем мы выйдем, освободимся 
из этого рабства. Но здесь мы никогда не будем способны проявлять бесконечность.
 Как бы настойчиво ни боролись, мы в конце концов увидим, что это невозможно. 
Придет время, когда мы признаем, что здесь, связанные чувствами, мы не можем 
достигнуть совершенства. И когда это время настанет, прозвучит сигнал к 
отступлению, или к отречению.
Мы должны будем заставить себя выйти из затруднительного положения, в которое 
попали, и тут начнется милосердие и нравственность. Потому что, какой лозунг 
всех нравственных кодексов? - Не я, но ты! Наше маленькое я есть выражение 
Бесконечного, находящегося позади него и стремящегося проявиться во внешнем 
мире. Бесконечное, Абсолютное, стремится проявить себя, и результат этого 
стремления -вы и я. Но это маленькое я должно будет повернуть назад и