одно и то же, потому что мы сами создаем себе наш собственный мир. "Если я зол, 
говорит Упанишад, - мне весь мир будет казаться злым. И то же применимо везде. 
Если бы я умер теперь и пошел на небо, я нашел бы там то же положение вещей, 
что и здесь. Пока человек не стал чистым, для него совершенно бесполезно бежать 
в пещеры, или леса, в Бенарес или на небо. А раз вы отполировали свое 
собственное зеркало, для вас безразлично, где ни жить, так как вы увидите 
действительность, как она есть. Поэтому совершенно напрасный труд бежать выше и 
выше, тратя энергию, которая должна быть употреблена на полировку зеркала". Ту 
же идею вы находите иначе выраженной. "Никто не может видеть Его. Никто этими 
глазами не может видеть Его форм. Только чистым умом Он может быть видим. Так 
достигается бессмертие". Те из вас, кто слушали мои лекции по Раджа-Йоге, видят,
 что здесь, в философии, мы рассматриваем то же, что рассматривали тогда в 
другом и отличном роде Йоги, и что каким бы путем человек ни достиг управления 
своими чувствами настолько, что они стали рабами его души и не могут больше 
тревожить его ум, тогда он, Йог, достиг состояния, в котором может применять 
Йогу. "Когда все желания сердца отброшены, тогда этот самый смертный становится 
бессмертным, становится одним с Богом. Когда все узы сердца разрублены, тогда 
человек достиг бессмертия, и даже в этом мире наслаждается Брахманом".
Здесь необходимо маленькое объяснение. Вы часто слышите, что Веданта и другие 
восточные философские системы открывают людям перспективы чего-то высшего и 
побуждают отказаться от стремлений и удовольствий этой жизни. Я мог бы привести 
вам много мест, в которых высказывается это. Но такое утверждение ложно. Только 
те, кто совершенно не знаком с восточной мыслью, могут воображать, что она 
указывает куда-то вдаль, на какой-то другой мир. Вы видели, наоборот, что она 
прямо учит о тщетности таких надежд, торжественно отвергая всякие небеса, как 
места, где люди могут в течение некоторого времени смеяться и плакать, но где, 
в конце концов, они должны умереть, как и здесь. То, что наши недостатки 
заставляют нас испытывать здесь, те же недостатки заставляют нас испытывать и 
там. Единственно, что постоянно - это человеческая душа, и она здесь. Философия 
Веданта настаивает также, что мы не можем избежать неизбежного путем 
самоубийства, не можем уклониться от наших испытаний. Ее книги говорят, что 
верный путь находится с трудом.
Как видите, индусский ум так же практичен, как и западный, только мы расходимся 
во взглядах на то, в чем состоит жизнь. Один говорит: стройте хороший дом, 
имейте хорошую одежду и пищу, развивайте свой ум, изучайте науки и т.д., в этом 
вся жизнь. И он считает себя очень практичным. Индус же говорит, что знание 
мира состоит в познании души и понимании идей, и хочет наслаждаться такой 
жизнью. В Америке есть замечательный оратор-агностик. Этот благородный и 
уважаемый человек, говоря о религии, сказал, что она совсем не нужна и что нам 
незачем утруждать свои головы мыслью о других мирах. Выразился он так: "У нас 
здесь есть апельсин. Будем же выжимать из него весь сок, какой только можем 
выжать". На это я ответил ему: - Я с вами совершенно согласен. Подобно вам, я 
хочу выжать сок из моего плода. Только вы любите апельсин, а я предпочитаю 
манго. Вы можете думать, что все, что нужно в жизни - это есть, пить и иметь 
немножко научных знаний. Но какое право вы имеете говорить, что такой идеал 
заключает в себе все? Для меня он ровно ничего не стоит. Если бы я мог в этой 
жизни надеяться узнать только, как падают на землю яблоки, или как 
электрический ток потрясает мои нервы, я способен был бы на самоубийство. Я 
хочу проникнуть в самое сердце вещей. Вы изучаете проявление жизни; я саму 
жизнь. И я хочу тоже выжать из нее весь сок, и даже во время этой жизни. Моя 
философия говорит мне, что я должен понять самую суть и покончить с небесами, 
адами и всеми подобными суевериями, даже если они существуют в том смысле, как 
существует этот мир. Я хочу знать сердце жизни, ее суть, а не только то, как 
она существует, действует и проявляется. Мне надо почему вещей, а как я 
оставляю для детей. Один важный человек на Западе сказал: "Если бы я мог 
записать все, что происходит, пока я курю папиросу, это была бы наука о 
папиросе". Это очень хорошо. Конечно, великая вещь быть ученым. Бог 
благословляет все души на искание истины. Но когда человек говорит, что это все,
 и что он не интересуется знать смысл жизни, не желаете изучать собственное 
существование, тогда, по моему мнению, он рассуждает очень глупо. Я могу 
настаивать в ответ, что все его знание - невежество, не имеющее никакого 
основания. Он изучает проявления жизни, но когда я спрошу его: а что такое сама 
жизнь? - он говорит, что этого он не знает. Продолжайте, пожалуйста, ваше 
изучение, но оставьте мне мое. И все-таки я претендую на то, что с моей точки 
зрения я в высшей степени практичен. В сущности, все эти разговоры о 
практичности чистая нелепость. Вы можете быть практичными в одном отношении, 
другой - в другом; но есть люди иного склада ума, которые говорят мало, но если 
узнают, что истину можно открыть, только стоя постоянно на одной ноге, то 
немедленно проводят свое знание в практику. Другой тип людей слышит, что в 
известном месте есть золотые россыпи, охраняемые вооруженными дикарями. Они 
тотчас отправляются туда, хотя бы с тем, чтобы погибнуть и чтобы только третьи 
их последователи достигли успеха. Но тот же человек слышал, что есть душа, и 
довольствуется тем, что священник проповедует о ней. Человек первого типа не 
пойдет за золотом и будет, пожалуй, говорить об опасностях от дикарей. Но если 
вы ему скажете, что на вершине Эвереста, в двадцати пяти тысячах футов над 
уровнем моря живет мудрец, который может дать ему знание о душе, он бросится 
туда тотчас, в одежде или без нее, сытый или голодный. И он не поколеблется, 
если вы ему скажете, что масса погибла в этой погоне и только немногие достигли 
цели. Сорок тысяч могут быть убиты, но один находит истину. Этот класс людей, 
как видите, тоже практичен. Ваша ошибка заключается в том, что вы воображаете,