Вот, я смотрю на вас. Как много нужно, чтобы я мог вас видеть. Во-первых, глаза.
 Если во всех прочих отношениях моя организация совершенна, но у меня нет глаз, 
я не буду в состоянии видеть вас. Таким образом, первая необходимая вещь - 
обладание глазами. Но глаз не достаточно, если за ними нет действительного 
органа зрения, так как глаза не органы, - они только орудия зрения, орган же 
позади них, это нервный центр в мозгу. Если этот центр поврежден, человек может 
иметь пару самых превосходных глаз и все же ничего не будет видеть. Итак, 
вторая необходимая вещь нервный центр, действительный орган зрения. То же 
следует сказать и о всех прочих наших чувствах. Внешнее ухо только орудие, 
приносящее внутрь звуковые колебания; оно должно принести их к центру, или 
органу слуха. Но и этого недостаточно. Бывает иногда, что вы сидите, 
внимательно читая книгу, и в это время часы бьют двенадцать, а вы и не слышите 
боя. Здесь налицо: и звук, и ухо, и орган слуха: колебания воздуха достигли 
вашего уха, и ухо передало их нервному центру, но вы все-таки не слышите. Чего 
же не достает? Не достает третьего условия, - присутствия ума. Итак, первая 
необходимая вещь - внешний инструмент, вторая передача ощущения инструментом 
органу и затем - соединение органа с умом. Если ум не соединен с органом, 
внешнее орудие и орган могут получить ощущение, но мы не будем сознавать этого. 
Ум, в свою очередь, также только орудие: он должен принести ощущение еще дальше 
и передать его интеллекту, чтобы тот определил, что ему принесено. Но и этого 
еще недостаточно. Интеллект должен перенести ощущение дальше и представить со 
своим определением управляющему телом - человеческой душе, царю, сидящему на 
троне, от которого затем исходит приказание: "Делай это", или - "Не делай 
этого". Приказание идет в обратной последовательности, - к интеллекту, уму, 
органам и внешним орудиям. Это и составит полное восприятие.
Орудия находятся во внешнем, грубом теле: но ум и интеллект вне его. Они 
составляют то, что в Индусской философии называется тонким, а в Христианской 
теологии духовным телом человека. Они гораздо тоньше, чем грубое тело, но еще 
не душа, которая выше их. Внешнее тело по прошествии нескольких лет погибает: 
всякая ничтожная причина может повредить и разрушить его. Тонкое тело не так 
легко разрушимо; но и оно то ослабевает, то бывает сильнее. Мы видим, что, 
когда тело сильно, и ум становится сильным, что у стариков его сила иногда 
слабеет, что некоторые лекарства, медицинские средства и всякие внешние 
воздействия влияют на него, и что он вообще отвечает контрреакцией на внешний 
мир. Как тело то прогрессирует, то приходит в упадок, совершенно так же и у ума 
бывают периоды силы и слабости. Поэтому ум - не душа, так как душа - нечто 
простое и не может испытывать ни ослабления, ни разрушения. Но откуда мы знаем 
все это? Как можем мы знать, что есть что-то даже за нашим умом? Знание само 
светит, само познает себя и, представляя собой ядро и основание интеллекта, не 
может принадлежать тонкой и мертвой материи. Никогда еще не видана материя, 
которая в своей сущности заключала бы интеллект. Никакая темная или мертвая 
материя не может познавать себя. Всякую материю освещает разум. Этот зал 
существует только благодаря разуму, и остается неизвестным, пока его не 
сопровождает какой-нибудь разум. Тело не самосветяще; если бы оно было таким, 
то таким оставалось бы и в мертвом человеке. Ни ум, ни духовное тело не имеют 
собственного света, - в них нет сущности разума. То, что самосветяще, не может 
уничтожиться. Свет того, что светится заимствован светом, является и исчезает. 
Но может ли что-нибудь вызвать, уничтожить, или сколько-нибудь ослабить 
светимость того, что само свет? Мы видим, что луна темнеет и опять становится 
светлой, и знаем, что она светится только заимствованным светом солнца. Если 
кусок железа положить в огонь, то он накалится и начнет испускать свет; но этот 
свет слабеет и исчезает, потому что он заимствован. Уменьшение возможно только 
для того света, который заимствован, а не составляет своей собственной сущности.
 Мы видим, таким образом, что тело, внешний человек, не имеет света в своей 
сущности; оно не самосветяще, не может знать само себя. То же самое и ум. Из 
чего это видно? - Из того, что ум слабеет, дряхлеет, бывает силен в одно время 
и слаб в другое; из того, что все может влиять на него. Свет, которым светит ум,
 не принадлежит ему. Но кому же он принадлежит? - Тому, в ком он не заимствован 
и не отражен, но чью сущность он составляет. Будучи сущностью некоего существа, 
этот свет не может угасать, или изменяться в силе. Он принадлежит душе, которая 
сама свет. Душа не знает, но сама - знание, не существует, но сама 
существование, не счастлива, но сама - счастье. То, что счастливо, заимствовало 
это счастье; в нем это качество отраженное. То, что имеет знание, получало это 
знание; это свет заимствованный. То, что имеет относительное существование, не 
существует само по себе, но отражает существование чего-то другого. Везде, где 
есть различие между веществом и качеством, качество только отражено на веществе.
 Но душа не имеет ни знания, ни существования, ни блаженства, как своих свойств,
 - все это ее сущность.
Но нас опять могут спросить: "На каком основании мы берем на себя смелость 
утверждать все это? Почему считаем, что душа есть знание, блаженство, 
существование, или что она в своей сущности самосветяща? Почему нельзя сказать, 
что ее светимость результат заимствованного света, подобный светимости тела, 
заимствованной от ума?" - Мы видели, что, пока присутствует ум, тело светится; 
но, как только ум покидает его, светимость тела исчезает. Если ум уходит от 
моих глаз, я могу смотреть и ничего не увижу: если он уйдет от моих ушей, вы 
можете говорить сколько угодно, а я не услышу ни одного слова, и то же будет со 
всеми другими чувствами. Таким образом, мы видим, что светимость тела не его 
собственная, но заимствованная от ума. То же справедливо и относительно 
светимости ума. Все из внешнего мира влияет на него; малейшее воздействие, 
ничтожное повреждение мозга изменяет его. Светимость ума не может быть его