свободе, все следуем этому Голосу, сознаем мы это или нет. Подобно деревенским 
детям, привлекаемым играющим на волынке музыкантом, мы все, сами того не 
сознавая, увлекаемся музыкой этого Голоса. Почему мы нравственны, как не потому,
 что должны следовать этому Голосу? И не только человеческая душа, но все, от 
самого низшего атома до самого великого человека, слышит этот Голос и стремится 
следовать ему. Мы видим всех их в этой борьбе, соединяющимися с другими, 
сталкивающими других с их пути, соперничающими и содействующими друг другу. В 
этой борьбе - жизнь со всеми ее радостями, стремлениями, страданиями и 
удовольствиями, а также и смерть. Вся вселенная, как мы ее видим, не что иное, 
как результат безумного стремления отвечать на этот Голос. Это то, что мы в 
действительности делаем, и в этом цель природы.
Что же от этого происходит? Как только вы услышали Голос и поняли его призыв, 
все видимое изменяется. Тот мир, который раньше был ужасным полем битвы майи, 
теперь стал чем-то другим, чем-то лучшим, более прекрасным. Нам уже нет 
надобности проклинать природу, говорить, что мир ужасен, что все тщетно: нечего 
больше жаловаться и плакать. Как только мы услышали этот Голос, для нас стала 
понятна причина всей этой борьбы, всех этих схваток, соперничества, жестокости, 
всех этих радостей и удовольствий; мы увидели, что все это в порядке вещей, 
потому что посредством него мы создаем себе путь к этому Голосу, которым 
призываемся, сознаем ли это, или нет. Вся человеческая жизнь, таким образом, 
есть стремление проявить свободу. Вся природа, включая и само солнце, землю, 
вращающуюся вокруг солнца, и луну, вращающуюся вокруг земли, - есть движение к 
этой цели. "Ради этой цели сияет солнце и луна; для этой цели дуют ветры и 
гремит гром, для той же цели бродит неслышными шагами смерть". Все одинаково 
стремится к ней. К ней идет святой и грешник, щедрый благотворитель и самый 
низкий скряга, величайший деятель, кругом сеющий добро, и отъявленный лентяй; и 
никто из них не может остановиться. Один оступается на этом пути чаще, чем 
другой, и его мы называем слабым, другой - реже, - это человек сильный. Хорошее 
и дурное не две разные вещи, но одно и то же, и разница между ними не в роде, а 
только в степени. Итак, если деятельность всей вселенной только проявление силы 
свободы, то, применяя это заключение к предмету нашего специального 
исследования религии, находим, что вся религия состоит также из одного 
утверждения свободы. Возьмем самую низшую форму религии, в которой поклоняются 
предкам или жестоким и свирепым богам. Чему обязана происхождением идея о 
почитании этих богов и предков? Мысли, что они выше природы и не связаны, 
подобно нам, майей. Понятие о природе людей, чтущих таких богов, конечно, очень 
слабое и их боги обладают свойствами, соответствующими такому понятию. Человек 
не может пройти сквозь стену комнаты, не может более как на секунду отделиться 
от земли, летать по воздуху и принимать другой вид: боги же, которым 
поклоняется грубый человек, могут проходить сквозь стены, летать по воздуху и 
изменять свой вид. В философском смысле это значит, что они выше природы, как 
ее знает поклоняющийся, т.е., эти способности указывают на их свободу. У тех, 
кто поклоняется более высоким существам, мы находим то же самое утверждение 
свободы. По мере того, как взгляд на природу расширяется, расширяется также и 
понятие о душе, и мы приходим к тому, что называется монотеизмом, где мы имеем 
майю, или эту природу, и также кого-то, кто выше всей майи и кто дает нам 
надежду освободиться от нее. Там, где впервые появляются монотеистические идеи, 
начинается Веданта.
Философия Веданты требует дальнейших разъяснений. Она говорит, что идея о Душе 
высшей, чем майя и независимой от нее, о Том, Кто влечет нас к себе, и к Кому 
мы все вырабатываем себе путь, - что идея эта очень хороша, но что понятие о 
Нем, хотя прямо и не противоречит разуму, недостаточно ясно, что представление 
о Нем туманно и темно. Последователь Веданты хочет того, о чем говорит ваш 
гимн: "Ближе к Тебе, мой Боже!" Этот гимн вполне подходит к Ведантисту, только 
он изменил бы в нем одно слово и сказал бы: "Ближе ко мне, мой Боже!" Цель 
очень далекая, находящаяся вне природы и влекущая всех нас к себе, переносится, 
не делаясь менее возвышенной, все ближе и ближе, пока не окажется совсем около 
нас: Бог в небе становится Богом в природе, Бог в природе - Богом внутри храма, 
в нашем теле; Бог, живущий в этом храме, становится самим храмом, и Тот, Кого 
мудрецы искали во всех этих местах, становится душой и телом человека, откуда и 
исходят последние слова, могущие научить нас. Веданта говорит, что Голос, 
который вы слышали, говорил правду, но вы ошибались в направлении, по которому 
он доходил до вас. Тот идеал свободы, о котором вы слышали, верен, но вы думали,
 что он находится вне вас, и в этом была ваша ошибка. Переносите его все ближе 
и ближе к себе, пока не увидите, что он всегда был внутри вас, был сущностью 
вашего Я. Свобода была вашей собственной природой, и майя никогда в 
действительности не связывала вас. Природа никогда не имела над вами власти. 
Как испуганное дитя, вы думали, что она душит вас, и освобождение от нее было 
вашей целью.
Но мы должны не только понимать эту свободу умом, но ощущать ее гораздо более 
определенно, чем воспринимаем этот мир. Тогда мы будем свободны. Тогда, и 
только тогда, исчезнут все недоумения, будут успокоены все тревоги сердца и 
исправлены все заблуждения: тогда исчезнет иллюзия множественности, и природа и 
майя, вместо того, чтобы быть ужасными безнадежными грезами, как теперь, - 
станут прекрасными, и наша земля из настоящей тюрьмы превратится в театральную 
сцену. Все опасности, помехи и страдания будут как бы обожествленными и 
обнаружат свою истинную природу, находящуюся в скрытом состоянии позади всего и 
составляющую сущность всех вещей, то Одно, которое все они представляют, и 
которое есть Он, мое собственное истинное Я.