В пути он получил известие от  моего  учителя,  в  котором  тот
  наказывал ему подождать с приходом до тех пор, пока пандит не будет
  лучше подготовлен. Сейчас этот человек живет в двенадцати милях  от
  нашего монастыря, и проводит почти все свое время в медитации. Когда
  я отправлялся на Запад, он все еще ждал встречи с моим учителем. "В
  тот день, когда я буду готов, я пойду и увижу его", -- говорит он.

                  Шактипата -- даруемое блаженство

      Мне страстно хотелось испытать состояние самадхи.  Мой  учитель
  говорил мне: "До тех пор, пока ты не приобретешь способность сидеть
  в одной и той же позе совершенно неподвижно в течение четырех часов,
  ты  никогда  не  достигнешь  самадхи".  Поэтому  я  с  детских  лет
  тренировался удерживать неподвижную сидячую позу. Ничему другому  я
  не уделял столько  времени,  сколько  сидению  в  надежде  пережить
  самадхи, но это мне так и не удалось.
      Изучив много книг, я сам стал учителем,  но  меня  не  покидало
  чувство сомнения в своем праве передавать другим знание, полученное
  из вторых рук или из  книг.  Ладно  бы  я  преподавал  философию  в
  университете или где-нибудь еще,  но  ведь  я  учил  таким  образом
  монахов в монастыре. "Это неправильно, -- думал я. -- Я  не  достиг
  реализации. Я учу лишь тому, что узнал из книг и от учителей, но не
  тому, что познал на собственном опыте". Наконец, однажды  я  заявил
  своему учителю:
      "Сегодня я собираюсь предъявить тебе ультиматум".
      "Что же это за ультиматум?"
      "Либо ты даешь мне самадхи, либо я совершаю самоубийство".
      Я действительно принял такое решение.
      "Ты убежден в правильности своего решения?"
      "Да!"
      "Ну что ж, мой дорогой мальчик, скатертью дорога".
      Я никак не ожидал услышать из  его  уст  что-либо  подобное.  Я
  думал он скажет: "Подожди десять или пятнадцать дней". Он никогда не
  вел себя со мной грубо, но на этот раз был очень груб.
      "Когда вечером ты  засыпаешь,  --  продолжил  мой  учитель,  --
  ночь не разрешает твои проблемы, и утром ты снова  сталкиваешься  с
  ними. Подобным образом и самоубийство никак не поможет решению твоих
  реальных проблем. Тебе вновь придется столкнуться с ними в следующей
  жизни. Ты изучал древние писания и понимаешь  о  чем  я  говорю.  И
  несмотря на это, ты толкуешь о самоубийстве. Что  ж,  иди,  раз  ты
  этого действительно хочешь".
      Я  много  раз  слышал  о  такой  вещи,  как  шактипата.   Шакти
  означает энергию, а пата означает дарение. Таким образом  шактипата
  -- это "дарение энергии, зажигание лампы". Я сказал:
      "Ты не использовал в отношении меня шактипату,  а  значит  либо
  у тебя нет шакти, либо ты намеренно  не  хочешь  этого  сделать.  Я
  столько времени провожу теперь в медитации с закрытыми  глазами,  а
  когда открываю их, то обнаруживаю, что  не  получил  ничего,  кроме
  головной боли. Я напрасно потратил свое время и не  нахожу  особого
  счастья в этой жизни".
      Он сидел молча, не  говоря  ни  слова  в  ответ,  и  поэтому  я
  продолжил:
      "Я  работал  упорно  и  искренне.  Ты  говорил,  что   на   это
  потребуется четырнадцать лет. Вот уже семнадцатый год моей практики,
  и я сделаю то, на что ты меня толкаешь".
      "Ты убежден, что поступаешь разумно? Разве именно  такой  вывод
  следует из того, чему я тебя учил? Неужели плод моих учений в  том,
  чтобы толкнуть тебя на совершение самоубийства?"
      Он помолчал, а потом спросил:
      "Когда ты собираешься покончить с собой?"
      "Прямо сейчас! Я говорю  с  тобой  перед  своим  самоубийством.
  Теперь ты мне больше не учитель. Я отказался от всего. Мне не нужен
  мир; мне не нужен ты".
      Я встал, намереваясь пойти к Гангу, который был  совсем  рядом,
  чтобы утопиться.
      "Ты умеешь плавать, -- произнес  мой  учитель,  --  и  поэтому,
  когда прыгнешь в воду, непроизвольно постараешься выплыть. Было  бы
  лучше сделать так, чтобы ты сразу стал тонуть, не имея  возможности
  всплыть на  поверхность.  Пожалуй,  тебе  стоит  привязать  к  себе
  какой-нибудь груз потяжелей".
      Он издевался надо мной.
      "Что с тобой случилось? -- спросил я. --  Ведь  ты  всегда  так
  любил меня. -- Я замолк и после непродолжительного молчания сказал:
  -- Ну, все, я пошел. Спасибо тебе за все".
      Я пошел  к  реке,  захватив  с  собой  веревку,  нашел  большой
  камень и привязал его веревкой к себе. Наконец, в последний  момент
  мой учитель, убедившись в том, что у меня  действительно  серьезные
  намерения и я собираюсь прыгнуть в воду, окликнул меня и сказал:
      "Подожди! Сядь там и через минуту я дам тебе самадхи".
      Я не был  уверен  в  том,  что  он  действительно  намерен  это