ы эти разворачиваются на 
уровне общества в целом, они вовлекают в свою орбиту всех без исключения. 
Групповая принадлежность индивида (по факту рождения в определенной семье, на 
определенной территории, по цвету кожи, полу, наличию способностей и пр.) 
принудительно ставит его в позицию участника того или иного межгруппового 
конфликта. Выйти или устраниться от него нельзя.
     Стоит нам только появиться на свет, как мы тут же оказываемся гражданами 
какого-либо государства, которое вправе рассматривать нас как 
народонаселенческий ресурс в конфликте с другим государством. Или, допустим, в 
зрелом возрасте мы решили не участвовать в «политических играх» и не ходить на 
выборы. Но это тоже оказывается одной из возможных позиций в политическом 
конфликте, на которую рассчитывают и которую используют в своих целях серьезные 
политические игроки.
     Вот и получается, что сотни миллионов людей помимо своей воли обнаруживают 
себя втянутыми в гонку вооружений сверхдержав; миллиарды людей, о том даже не 
ведая, участвуют в межцивилизационных конфликтах (Восток — Запад); и уж конечно,
 каждый из нас объективно оказывается «без вины виноватой» стороной множества 
не столь глобальных, так сказать «местных» межгрупповых конфликтов.
     3 Под социальными институтами (от лат. institutum — установление, 
учреждение) понимают устойчивые, стабильные формы общественных отношений, 
порождающих комплекс организаций и учреждений, располагающих определенными 
социальными ресурсами и выполняющих конкретные функции (государство, суд, армия,
 церковь). В то же время это и способ организации разных видов деятельности, 
подразумевающий наличие определенных стандартов, привычных форм поведения. 
Поскольку межгрупповые конфликты (экономические, политические, этнические) 
постоянны, они неизбежно институциализируются. То есть, происходит как бы 
«отвердевание» конфликтных отношений, «отливка» их в прочную и стабильную форму.

     Одновременно появляются определенные правила, нормы, стандарты поведения 
конфликтующих сторон, которые делают его предсказуемым и не слишком 
разрушительным. Так, в экономической сфере во многих странах принято ежегодно 
перезаключать трехстороннее соглашение между правительством, предпринимателями 
и профсоюзами о взаимоприемлемых пределах повышения заработной платы, об 
улучшении социального обеспечения и т.д. Коллективный договор между работниками 
и администрацией также можно рассматривать как форму институциализации 
трудового конфликта, с помощью которой цивилизованно определяются дозволенные 
границы конфликтного взаимодействия.
     Наиболее же институциализированной на сегодня является область 
политических конфликтов. Современное общество располагает громадной сетью 
политических институтов (партии, политические движения, учреждения 
законодательной, исполнительной и судебной властей), которые позволяют 
зафиксировать межгрупповой конфликт интересов на стадии его возникновения и 
направить усилия конфликтующих сторон в надежное, хорошо проверенное русло 
демократических процедур разрешения конфликтов. Частенько политические 
институты используются в качестве инструмента разрешения и неполитических 
проблем (экономических, экологических, демографических и пр.).
     4 Множество межгрупповых конфликтов может быть отнесено к разряду 
структурных, ибо их существование порождено воздействием как на индивидов, так 
и на целые социальные труппы различных социальных структур (финансовых и 
политических элит, структур власти, средств массовой информации и т.п.). 
Давление, которое они оказывают на общество, по своим последствиям сравнимо с 
прямым физическим насилием. (Допустим, молодой человек не желает служить в 
армии по религиозным убеждениям, а закон ему этого не позволяет.) Но 
проявляется оно, как правило, скрыто, косвенно: через неравное распределение 
ресурсов, недоступность власти, сокрытие или искажение важной для общества 
информации, навязывание ему неадекватных целей (вроде защиты интернационального 
долга по всему миру) и т.д.
     Такое воздействие получило название структурного насилия. Автор как самого 
термина, так и целой концепции с аналогичным названием — норвежский социолог 
Йохан Галтунг (р. 1930). Он полагает, что структурное насилие является в 
современном обществе ничуть не менее распространенным и значимым, чем 
традиционное физическое насилие. Сам феномен структурного насилия И. Галтунг 
описывает следующими положениями:
     1) структурное насилие является естественным феноменом, потому что между 
социальными группами существуют определенные различия, прежде всего в позициях 
власти, которые отражаются в структуре социального взаимодействия;
     2) под структурным насилием понимается социальная несправедливость в 
смысле неравного распределения ресурсов и неравных жизненных шансов;
     3) в категорию структурного насилия попадают только те явления, которых 
можно было бы объективно избежать...;
     4) структурное насилие, как правило, является следствием недальновидных 
политических решений1.
        
        1 Цит. по: Конфликты в современной России (проблемы анализа и 
регулирования). – М.: Эдиториал УРСС, 1999. – С. 22.
     
     Основой структурного насилия является прежде всего неравный обмен, в 
результате которого верхние социальные слои получают значительно больше благ и 
возможностей, чем остальные. Таковы например, российские экономические реформы 
90-х годов. Разгосударствление собственности было проведено таким образом, что