| |
от Петра через Глаука, ученика последнего [13, VII, 7, § 106]. Согласно Евсевию
[479, IV, 7], он опубликовал двадцать четыре тома “Толкований Евангелий”,147
которые все были сожжены — факт, который заставляет нас думать, что в них
содержалось больше правдивого материала, чем школа Иринея могла бы
опротестовать. Он утверждал, что непознаваемый, вечный и несотворенный Отец
сперва породил Nous или Ум, а последний эманировал из себя Логоса. Логос (Слово
у Иоанна), в свою очередь, эманировал Phronesis или Разумы
(Божественно-человеческие духи). Из Phronesis возникла Sophia или женская
мудрость и Dynamis — сила. Это были олицетворенные атрибуты таинственной
божественности, гностическая пятеричность, олицетворяющая пять духовных, но
интеллигибельных субстанций, персональных сил или существ, внешних по отношению
к непознаваемой божественности. Это, преимущественно, каббалистическая идея.
Еще больше — буддхийская. Самая ранняя система буддхийской философии —
существовавшая задолго до появления Гаутамы Будды — основана на несотворенной
субстанции “Непознаваемого”, на А'ди Будде.148 Эта вечная, бесконечная Монада
обладает, как свойственными ее сущности, пятью деяниями мудрости. Из них она,
посредством пяти отдельных деяний Дхианы, излучила пять дхиани-будд; эти,
подобно А'ди Будде, неподвижны в своей системе (пассивны). Ни А'ди, ни кто-либо
из пяти дхиани-будд никогда не были воплощены, но семеро из их эманаций стали
аватарами, т. е. воплотились на этой земле.
Описывая систему Василида, Ириней, цитируя гностиков, заявляет следующее:
“Когда несотворенный, неимеющий имени Отец увидев нравственное разложение
человечества, он послал своего первородного Nous в мир в виде Христа для
искупления всех, кто верят в него, из власти тех, кто строили мир (Демиурга и
его шести сыновей, планетарных гениев). Он появился среди людей как человек
Иисус и творил чудеса. Этот Христос лично не умер, но вместо его страдал Симон
Кирийский, которому он одолжил свою телесную форму; так как божественная сила,
Nous Вечного Отца не телесен и не может умереть. Поэтому, кто бы ни утверждал,
что Христос умер, — тот все еще находится в плену невежества, а кто отрицает
это, тот свободен и понял цель Отца”.149
До сих пор, и рассматривая сказанное в его абстрактном смысле, мы не видим
ничего кощунственного в этой системе. Она может быть ересью по отношению к
богословию Иринея и Тертуллиана,150 но в ней определенно нет ничего
святотатственного против самой религиозной идеи, и она каждому беспристрастному
мыслителю покажется намного больше проникнутой уважением к божеству, чем
антропоморфизм существующего христианства. Ортодоксальные христиане называли
гностиков докетами или иллюзионистами за то, что последние верили, что Христос
не подвергался и не мог подвергнуться смерти в действительности — в физическом
теле. Позднейшие брахманистские книги точно так же содержат много такого, что
противно полному почтительности чувству и идеи божественности; и так же как
гностики, брахманы объясняют такие легенды, какие могут шокировать божественное
достоинство Духовных существ, называемых богами, приписывая их Майе или иллюзии.
Народ, выросший и воспитанный в течение бесчисленных веков среди всех тех
психологических феноменов, о которых цивилизованные (!) народы читают, но
которые отвергаются как невероятные и нестоящие, — не может рассчитывать на то,
что его религиозная система будет понята, не говоря уже о том, чтобы она была
по достоинству оценена. Глубочайшие и наиболее трансцендентальные умозаключения
древних метафизиков Индии и других стран все обоснованы на том великом
буддхийском и брахманистском принципе, на котором покоится вся их религиозная
метафизика — на иллюзорности чувств. Все то, что конечно, есть иллюзия; все то,
что вечно и бесконечно, есть реальность. Форма, цвет, то, что мы слышим и
чувствуем или видим нашими смертными глазами, существует только постольку,
поскольку это может передаваться каждому из нас через наши чувства. Для
человека, родившегося слепым, вселенная не существует ни в формах, ни красках,
но она существует в своей privation (в аристотелевом смысле) и является
реальностью для духовных чувств слепого человека. Мы все живем под мощной
властью воображения. Только высочайшие и невидимые оригиналы, эманированные из
мысли Непознаваемого, являются реальными и перманентными существами, формами и
идеями; на земле мы видим только их отражения, более или менее правильные и
всегда зависящие от физической и ментальной структуры лица, которое их видит.
За бессчетные века до нашей эры индусский мистик Капила, которого многие
нынешние ученые считают скептиком, ибо они судят о нем с обычной им
поверхностью, — великолепно выразил эту идею в следующих выражениях:
“Человек (физический человек) так мало имеет значения, что едва ли
что-либо может продемонстрировать ему его истинное существование и истинное
существование природы. Возможно, что то, что мы рассматриваем как вселенную и
как различные существа, которые, как нам кажется, составляют ее, — не имеют в
себе ничего реального и являются только продуктами продолжающейся иллюзии —
майи — наших чувств”.
И современный Шопенгауэр, повторяя эту философскую идею 10000-летней
давности говорит:
“Природа несуществующа per se... Природа — это бесконечная иллюзия наших
чувств”.
Кант, Шеллинг и другие метафизики сказали то же самое, и их школы
утверждают эту идею. Объекты чувств, всегда будучи обманчивыми и изменчивыми,
не могут быть реальностью. Только дух не изменяется, следовательно, он один
только не есть иллюзия. Это чистая доктрина буддизма. Религия гнозиса (знания),
несомненная боковая ветвь буддизма, целиком основана на этом метафизическом
учении. Христос страдал за нас духовно и притом намного острее, чем страдал
|
|
