Современнику Иисуса было суждено стать тем лицом, которое посредством 
истолкования древнейшей литературы Израиля указало потомству, как глубоко 
каббалистическая философия согласуется своим эзотеризмом с эзотеризмом 
величайших греческих мыслителей. Этим современником был устремленный ученик 
Платона и Аристотеля, Филон Иудея. Объясняя Книги Моисея чисто 
каббалистическими методами, он сделался тем знаменитым еврейским писателем, 
которого Кингсли называет отцом неоплатонизма. 
     Очевидно, что терапевты Филона являются ответвлением ессеев. На это 
указывает их название — ‘???????, Асайа, врач. Отсюда эти противоречия, 
подделки и другие отчаянные уловки, чтобы приладить пророчества еврейского 
канона к рождению и божественности Галилеянина. 
     Лука, который был врачом, в сирийских текстах назван Асайа, т. е. ессаин 
или ессей. Иосиф Флавий и Филон Иудей достаточно описали эту секту, чтобы не 
оставить в наших умах никаких сомнений, что назарейский реформатор, после того 
как получил образование в их обителях в пустыне и был надлежащим образом 
посвящен в мистерии, предпочел свободную и независимую жизнь кочующего назария; 
и таким образом отделился или отназарился от них, становясь путешествующим 
терапевтом, назариа, целителем. Каждому терапевту, до того как покинуть общину, 
приходилось проделать то же самое. И Иисус и Св. Иоанн Креститель проповедовали 
конец Века;129 что доказывает их знание сокровенных вычислений жрецов и 
каббалистов, которые, так же как и главы общин ессеев, единственные знали тайну 
длительности циклов. Последние были каббалистами и теургами; по словам Мунка: — 
“у них были свои мистические книги, и они предсказывали будущее” [457, с. 525 и 
далее]. 
     Данлэп, чьи личные исследования, кажется, были вполне успешны в этом 
направлении, — установил, что ессеи, назареи, доситеяне и некоторые другие 
секты, все существовали до Христа: 
      “Они отвергали удовольствия, презирали богатство, любили один другого и 
более чем другие секты пренебрегали браком, считая победу над страстями 
добродетелью”, — говорит он [142, II, предисловие, с. XI]. 
     Все эти добродетели проповедовались Иисусом; и если мы должны считать 
Евангелия содержащими истину, то Христос был верующим в метемпсихоз или 
перевоплощение — опять как эти же ессеи, которые, как мы видим, были 
пифагорейцами по всем своим доктринам и привычкам. Ямвлих утверждает, что 
Самосский философ провел некоторое время на горе Кармил с ними [75].130 В своих 
беседах и проповедях Иисус всегда пользовался притчами и метафорами. Это 
опять-таки была привычка ессеев и назареев; галилеяне, жившие в городах и 
деревнях, поскольку известно, никогда не прибегали к таким аллегорическим 
выражениям. Действительно, некоторые из его учеников, будучи галилеянами, как и 
он сам, даже удивлялись, обнаружив, что он в беседах с людьми прибегает к такой 
форме выражения. 
      “Для чего притчами говоришь им?” — часто спрашивали они [Матфей, XIII, 
10]. “Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано”, — 
был ответ, и это был ответ посвященного. — “Потому говорю им притчами, что они 
видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют”. 
     Кроме того, мы находим Иисуса выражающим свои мысли еще яснее — и притом в 
чисто пифагорейских выражениях — когда произнося Нагорную проповедь, он 
говорит: 
       	   “Не давайте святыни псам 
       	   И не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, 
       	   Чтобы они не попрали его ногами своими 
       	   И, обратившись, не растерзали вас”. 
     Профессор Уайлдер, редактор “Элевсинских мистерий” Тэйлора, отмечает 
      “склонность Иисуса и Павла классифицировать свои доктрины на 
эзотерические и экзотерические, на Тайны Царствия Небесного “для апостолов” и 
“притчи” для толпы. “Мы говорим мудрость”, — говорит Павел, — “среди тех, кто 
совершенен” (или посвящен)” [4, с. 15]. 
     В элевсинских и в других мистериях участники всегда делились на два 
класса: на неофитов и совершенных. Первых иногда допускали к предварительному 
посвящению: к драматическому представлению цереры или души, спускающейся в 
Гадес.131 Но только “совершенным” было дано наслаждаться и узнать мистерии 
божественного Элизиума, небесного обиталища благословенных; этот Элизиум, 
бесспорно, был то же, что и “Царство Небесное”. Возражать или отрицать 
вышесказанное было бы просто закрыванием глаз на истину. 
     Повествование апостола Павла в его 2 Посл. к Коринф. [XII, 3, 4] поразило 
нескольких ученых, хорошо ознакомившихся с описаниями мистических обрядов 
посвящения, данными некоторыми классиками, как несомненно указывающее на 
конечную Эпоптейю [4, с. 49, примечание]. 
      “И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле ли или вне тела: Бог 
знает), что он был восхищен в Рай и слышал неизреченные слова ?????? ??????, 
которые человеку нельзя пересказать”. 
     Поскольку нам известно, только изредка комментаторы усматривали в этих 
словах намек на полные блаженства видения “посвященного” провидца. Но 
фразеология тут недвусмысленна. На эти слова, “которые человеку нельзя 
пересказать”, намекали теми же словами и объясняли это той же причиной Платон, 
Прокл, Ямвлих, Геродот и другие классики. “Мы оглашаем мудрость только среди 
тех, кто совершенен”, — говорит Павел: ясный и неотрицаемый перевод этих слов 
будет: “Более глубокие (или конечные) эзотерические доктрины мистерий (которые 
обозначены словом мудрость) мы излагаем только среди тех, кто посвящены”.132 
Также в отношении “человека” который был взят в Рай” — и который, очевидно, был