в их своеобразные обряды. Все же у нас остаются устные предания и возможность 
делать из них выводы: и эти традиции указывают на Орфея как на принесшего свои 
доктрины из Индии, как на того, чья религия была той же, что и у древнейших 
магов, следовательно — той, к которой принадлежали посвященные всех стран, 
начиная с Моисея, “сыновей пророков”, и аскетических назаров (которых не 
следует смешивать с теми, кого громит Осия и другие пророки), до ессеев. Эта 
последняя секта была пифагорейской сектой до того, как они в какой-то степени 
скорее дегенерировали, чем усовершенствовались в своей системе от влияния 
буддийских миссионеров, которые, по словам Плиния, обосновались на берегах 
Мертвого моря задолго до его времени, “per saeculorum millia”. Но если, с одной 
стороны, эти буддийские монахи были первыми учредителями монастырских общин и 
прививателями строгого соблюдения монастырского устава, то, с другой стороны, 
они также были первыми насаждателями и популяризаторами суровых добродетелей, 
пример которых был подан Шакьямуни и которые до этого обнаруживались только в 
отдельных случаях известных философов и их последователей, добродетелей, 
которые два или три столетия спустя проповедовал Иисус и которые осуществлялись 
несколькими христианскими аскетами, а затем были постепенно оставлены и даже 
совершенно забыты христианской церковью. 
     Посвященные назары всегда придерживались этого устава, которому до них 
следовали адепты всех веков: и ученики Иоанна были только отколовшейся ветвью 
ессеев. Поэтому мы не должны смешивать их со всеми теми назарами, о которых 
говорится в Ветхом Завете и которых Осия обвиняет, как отделившихся или 
предавшихся Бошет (см. еврейский текст), что означало величайшую возможную 
мерзость. Делать вывод, как это делают некоторые критики и теологи, что это 
означает посвятить себя целомудрию или воздержанию, — значит или умышленно 
искажать истинное значение, или же быть полным невежою в еврейском языке. 
Одиннадцатый стих первой главы Михея наполовину истолковывает это слово в его 
замаскированном переводе: “Исчезни ты, обитатель Сафира”, и т. д., а в 
оригинале этим словом является Бошет. Несомненно, ни Ваал, ни Иахох Кадош со 
своими кадешимами, не был богом аскетических добродетелей, хотя “Септуагинта” 
называет их так же, как и галлов — совершенными священнослужителями — 
?????????????, посвященными и освященными113 Великий Сод кадешимов, что 
переведено в “Псалтыре” [LXXXVIII, 6], как “собрание святых”, был ничто другое, 
как только мистерия “освященных” в том смысле, какой придал этому слову Вебстер.
 
     Назаретская секта существовала задолго до появления Моисеевых законов и 
зародилась среди людей, наиболее враждебных к “избранным” Израиля, а именно 
среди людей Галилеи, древней olla-podrida идолопоклонствующих народностей, где 
была построена Назара, нынешний Назарет. Именно в Назаре древние назории или 
назириаты проводили свои “Мистерии Жизни” или “собрания”, как теперь переводят 
это слово [257, II, 305], которые были ничто иное как тайные мистерии 
посвящения,114 совсем другие по форме, нежели популярные мистерии, проводимые в 
Библе в честь Адониса. В то время как истинные посвященные из отверженных 
галилеян поклонялись истинному Богу и имели трансцендентные видения, — чем в 
это время занимались “избранные”? Иезекиил рассказывает нам об этом (гл. VIII), 
когда описывая, что он видел, говорит, что форма руки взяла его за локон на 
голове и перенесла его из Халдеи в Иерусалим. 
      “И стояли там семьдесят человек сенаторов дома Израилева... “Сын 
человеческий, видел ли ты, что эти древние... делают в темноте?” — спрашивает 
“Господь”. “У дверей дома Господа... смотри, сидят женщины и оплакивают 
Таммуза” (Адониса). 
     В действительности, мы не можем предполагать, что язычники когда-либо 
превосходили “избранный” народ в неких позорных мерзостях, в которых их 
собственные пророки так щедро их обвиняют. Чтобы поверить этой истине, совсем 
нет надобности быть еврейским ученым; достаточно почитать Библию на английском 
языке и поразмыслить над речами “святых” пророков. 
     Этим объясняется ненависть позднейших назареев к ортодоксальным евреям — 
последователям экзотерического Моисеева Закона — которых они всегда высмеивали 
как поклоняющихся Иурбо-Адунаю или Господу Вакху. Проходя под маской 
Адони-Иахох (подлинный текст “Исайи”, LXI, 1), Иахох и Господа Саваофа. 
Ваал-Адонис или Вакх, которому поклонялись в рощах и в публичных содах, или 
мистериях, наконец превратился, в отшлифовывающих руках Ездры, в Адоная 
Мазоры — в единого и верховного Бога христиан! 
      “Ты не должен поклоняться Солнцу, которое называется Адунай”, — гласит 
“Кодекс назареев”, — “чье имя есть также Кадуш115 и Эл-Эл. Этот Адунай выберет 
для себя народ и соберет его в толпы (т. е. поклонение ему будет 
экзотерическим)... Иерусалим станет убежищем и городом недоносков, которые 
будут совершенствовать себя (обрезать) мечом... и будут обожать Адуная” [257, I,
 47]. 
     Старейшие назареи, потомки назаров Священного Писания, чьим последним 
выдающимся водителем был Иоанн Креститель, хотя и не считались очень 
правоверными у писцов и фарисеев Иерусалима, все же уважались и никто им не 
досаждал. Даже Ирод “боялся масс”, так как те считали Иоанна пророком [Матфей, 
XIV, 5]. Но последователи Иисуса, очевидно, принадлежали к секте, которая стала 
еще более причиняющим боль шипом у них в боку. Это выглядело, как одна ересь 
внутри другой, ибо в то время как назары старины, “Сыны Пророков”, были 
халдейскими каббалистами, адепты новой, держащейся особо секты с самого начала 
показали себя реформаторами и новаторами. Большое сходство, найденное 
некоторыми критиками между ритуалами и обычаями ранних христиан и ессеев может 
быть объяснено без малейшего затруднения. Ессеи, как мы только что отметили,