из 243 чисел, и мы видим в кругах, следующих один за другим, что именно ангелы 
эманировали из “первичного человека”, не сефироты из ангелов. Следовательно, 
человеку с самого начала назначалось быть существом и прогрессирующим и 
регрессирующим по натуре. Начав в высочайшей точке божественного цикла, он 
постепенно начал отступать от центра Света, приобретая на каждой новой и более 
низкой сфере бытия (в мирах, населенных каждый отличающейся от других расой 
человеческих существ) более плотную физическую форму и теряя при этом часть 
своих божественных способностей. 
     В “падении Адама” мы не должны усматривать персональный грех человека, а 
просто — закон двойной эволюции. Адам или “Человек” начинает свою карьеру 
существований обитанием в саду Эдема, “облаченный в небесное одеяние, которое 
есть одеяние из небесного Света” [Зогар, II, 29b]; но будучи изгнан, он “одет” 
Богом или вечным законом Эволюции или необходимости — одет одеждою из кожи. Но 
даже на этой земле материальной деградации — на которой божественная искра 
(Душа, сверкание Духа) должна была начать свое физическое продвижение в серии 
заточений от камня вверх до человеческого тела, — если человек пускает в дело 
свою ВОЛЮ и призывает своего бога на помощь, он может превзойти в силах ангела. 
“Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?” — спрашивает Павел [1 
Коринфянам, VI, 3]. Действительным человеком является Душа (Дух), учит “Зогар”. 

      “Тайна земного человека соответствует тайне небесного человека... Мудрые 
могут читать тайны на человеческом лице” (II, 76a). 
     Это еще одно из многих высказываний, по которым в Павле можно узнать 
посвященного. По причинам, уже полностью объясненным, мы гораздо больше 
доверяем подлинности некоторых посланий апостолов, ныне изъятых, как 
апокрифических, чем многим подозрительным частям “Деяний Апостолов”. И 
подтверждение такому воззрению мы находим в “Письме Павла Сенеке”. В этом 
послании Павел титулует Сенеку “мой почитаемый Учитель”, тогда как Сенека 
называет апостола просто “брат”. 
     Так же, как мы не можем судить об истинной иудейской философии по 
нелепостям экзотерической Библии; также у нас нет никакого права строить наше 
мнение о брахманизме и буддизме по их бессмысленным и иногда отвратительным 
популярным формам. Если только мы поищем истинной сущности философии как “Ману”,
 так и “Каббалы”, то мы найдем что Вишну, так же как и Адам Кадмон, есть 
выражение самой вселенной, и что его инкарнации являются только конкретными и 
различными воплощениями проявлений этого “Огромного Целого”. 
      “Я — Душа, о, Арджуна. Я та Душа, которая существует в сердцах всех 
существ; и Я есмь начало и середина, и также конец всего сущего”, — говорит 
Вишну своему ученику в “Бхагавадгите” [гл. X, с. 71]. 
      “Я есмь Альфа и Омега, начало и конец... Я есмь первый и последний”, — 
говорит Иисус Иоанну [Откровение, I, 8, 17]. 
     Брахма, Вишну и Шива суть троицы в единстве и, подобно христианской троице,
 взаимообратимы. В эзотерической доктрине они — одно и то же проявление того, 
“чье имя слишком свято, чтобы его произносить, и чья власть слишком 
величественна и беспредельна, чтобы ее вообразить”. Таким образом, путем 
описывания аватароводного, аватары всех других уже тоже включены в эту 
аллегорию, с изменением формы, но не существа. Именно из этих проявлений 
эманировали те многие миры, которые были, и будет эманировать тот мир, который 
грядет. 
     Колман, и вслед за ним и другие востоковеды, преподносит седьмой аватар 
Вишну в самом карикатурном виде [73]. Кроме того факта, что “Рамаяна” является 
одним из величайших эпосов мира — источник вдохновения Гомера — в этом аватаре 
сокрыта одна из наиболее научных проблем наших дней. Ученые брахманы Индии 
никогда не рассматривали аллегорию о знаменитой войне между людьми, великанами 
и обезьянами иначе, как только в свете преображения видов. Мы твердо верим, что 
если бы европейские академики обратились за информацией к некоторым ученым 
туземным брахманам, вместо того, чтобы единодушно сразу же отрицать их 
авторитет, и подобно Жаколио — против которого они почти все ополчились — 
искали бы света в старейших документах, разбросанных по всей стране в пагодах,
 — они получили бы странные, но не бесполезные уроки. Пусть кто-нибудь 
осведомится у образованного брахмана о причине почета, оказываемого обезьянам — 
происхождение которое обрисовано в повествовании о героических подвигах 
Ханумана, генералиссимуса и верного союзника героя “Рамаяны”,341 — и он вскоре 
освободится от своего заблуждения, что индусы воздают божественные почести 
обезьяньему богу. Он, может быть, узнал бы — если бы брахманы нашли его 
достойным получить объяснение — что индус видит в обезьяне только то, что Ману 
желал бы, чтобы он видел: а именно, трансформация вида, особо тесно связанного 
с семейством человека — незаконорожденная ветвь, привитая на его собственном 
роде до окончательного усовершенствования последнего.342 Далее он мог бы узнать,
 что в глазах образованных “язычников”, духовный или внутренний человек есть 
одно, а его земной физический футляр другое. Что физическая природа, эта 
великая комбинация соотношений физических сил, постоянно устремленных к 
совершенствованию, вынуждена пользоваться материалом, находимым под рукой; она 
формирует и преобразовывает по мере своего продвижения, и, увенчав свой труд 
человеком, она предоставляет лишь ему одному быть достойным святилищем для 
осенения божественным духом. Но последнее обстоятельство не дает человеку права 
распоряжаться жизнью и смертью животных, которые ниже его самого по шкале 
природы, или права мучить их. Как раз наоборот. Кроме того, что человек имеет 
душу — каковою, в большей или меньшей степени, обладает каждое животное и даже 
растение — человек имеет свою бессмертную разумную душу или ноус, которая