свое магическое искусство, по словам историка Иосифа [151, VIII, 2, 5], 
приобрел свое тайнознание из Индии через Хирама, царя Офира и, может быть, Шеба 
(Савского). Его кольцо, общеизвестное под названием “печати Соломона”, 
знаменитое своею властью над разного рода гениями и демонами во всех популярных 
легендах, тоже индийского происхождения. Описывая претенциозное и противное 
искусству “поклонников дьявола” в Траванкоре, досточтимый Сэмюэль Мэтиер из 
Лондонского общества миссионеров заявляет, что он является владельцем очень 
старой рукописи, в которой собраны множество заклинаний и чар на языке 
малайялим с указанием их применения для различных надобностей. Конечно, он 
добавляет, что “многие из них страшны, по своей злонамеренности и неприличию”, 
и приводит в своем труде точные копии нескольких амулетов с магическими 
фигурами и знаками на них. Среди них мы находим один со следующей надписью: 
      “Чтобы избавиться от дрожи, возникающей от демонического одержания, 
напишите эту фигуру на растении, имеющем молочный сок, и забейте в него гвоздь, 
чтобы он прошел насквозь; и дрожь прекратится” [155, с. 210]. 
     Эта фигура представляет соломонову печать или двойной треугольник 
каббалистов. Получили ли индусы ее от еврейских каббалистов, или же последние 
получили ее из Индии, наследовав ее от своего великого царя — каббалиста 
Соломона?118 Но мы оставим этот пустяковый диспут и будем продолжать 
рассматривать более интересный вопрос об астральном свете и о его неизвестных 
свойствах. 
     Допуская затем, что этот мифический посредник есть эфир, мы продолжим 
рассматривать, что и сколько в нем известного науке. 
     В отношении различных воздействии различных солнечных лучей Роберт Хант, 
член Королевского Общества, говорит в своем “Исследовании света и его 
химических соотношений”, что: 
      “Те лучи, которые дают больше всего света — желтые и оранжевые лучи — не 
производят изменений цвета в хлориде серебра”; тогда как “те лучи, которые 
меньше всего дают света — синие и фиолетовые — производят наибольшие изменения 
в чрезвычайно короткое время... Желтые стекла мало препятствуют свету; синие 
стекла могут быть настолько темными, что пропустят только малое количество 
света”. 
     И все же мы видим, что под синим лучом и растительная, и животная жизнь 
проявляет чрезмерное развитие, тогда как под желтым лучом она соответственно 
задерживается. Как можно это иначе объяснить, как не гипотезой, что и животная, 
и растительная жизнь есть только по-разному видоизмененные электромагнетические 
феномены с пока что еще неизвестными основными принципами? 
     Мистер Хант находит, что теория волнового движения не дает объяснения его 
опытам. Сэр Дэвид Брюстер в своем “Трактате по оптике”, доказывая, что “цвета 
растительной жизни возникают... вследствие особого притяжения, которое частицы 
тела оказывают на различно окрашенные лучи света”, и что “именно светом солнца 
вырабатывается различная окрашенность соков растений и изменения в цвете тел и 
т. д. ...” говорит, что нелегко допустить, “что такие последствия могут быть 
произведены одною только вибрацией эфирной среды”. И он вынужден, говорит он, 
“при рассмотрении этой категории фактов рассуждать так, будто свет есть 
материал” (?). Профессор Джосиа П. Кук из Гарвардского университета говорит, 
что он “не может согласиться... с теми, которые рассматривают волновую теорию 
света как незыблемый научный принцип” [156, с. 22]. Доктрина Гершеля, что 
интенсивность света вследствие распространения волны в пространстве “обратно 
пропорциональна квадрату расстояния от светящегося тела”, если она правильна, — 
если и не убивает, то наносит сильный удар по волновой теории. Правота Гершеля 
была дополнительно подтверждена опытами с помощью фотометра; и хотя теперь 
волновая теория под сомнением, она все еще жива. 
     Так как генерал Плезантон из Филадельфии взялся бороться против этой 
антипифагорейской доктрины и посвятил ей целый том, что мы ничего лучшего не 
можем делать, как отослать интересующегося читателя к его недавнему 
произведению о “Синем Луче” и т. д. Мы оставляем теорию Томаса Янга, который, 
по словам Тиндаля, “поставил волновую теорию света на недвижный фундамент”, 
пусть она сама защищается, если может, против филадельфийского экспериментатора.
 
     Элифас Леви, современный маг, описывает астральный свет в следующем 
выражении: 
      “Мы сказали, что для того, чтобы приобрести магические силы, две вещи 
необходимы: освобождение воли от всякого рабства; применение ее на деле”. 
      “В наших символах суверенная воля представлена женщиной, которая 
сокрушает голову змия, и сияющим ангелом, который попирает дракона и удерживает 
его под своей ступней и копьем; великий магический агент, двойственный ток 
света, живой и астральный огонь земли изображался в древних теогониях в виде 
змея с головой быка, барана или собаки. Он есть двойной змей кадуцея; он есть 
змей книги “Бытия”, но он также есть медный змей Моисея, свернувшийся вокруг 
тау, так сказать, зарождающий лингам; он также есть козел шабаша ведьм и 
Бафомет храмовников; он есть Хилэ гностиков; он есть двухвостый змий, 
образующий ноги солнечного петуха Абракса; наконец, это Дьявол де Мирвиля. Но в 
самом деле, это слепая сила, которую души должны победить, чтобы освободиться 
от уз земли; ибо, если их воля не освободит “их от этого рокового притяжения, 
они будут затянуты в течение силою, которая их произвела, и возвращены 
центральному и вечному огню”. 
     Последнее каббалистическое образное выражение, несмотря на свою странную 
фразеологию, является, в точности, одним из тех выражений, какими пользовался 
Иисус; и в его уме оно не могло иметь другого значения, как только то, которое