плодов, но копни немного глубже верхнего плодоносящего слоя, и там обнаружится 
та самая почва, какою она была до проведения первой борозды. 
     Не так уж много лет тому назад человека, который подвергал сомнению 
какую-либо богословскую догму, сразу клеймили как иконоборца и неверного. Voe 
victis!54... Теперь наука победила. Но победитель в свою очередь претендует на 
ту же самую непогрешимость, хотя точно в такой же мере не может доказать свое 
право на нее. — Tempora mutantur et nos mutamur in illis”,55 — поговорка 
доброго старого Лотаря приложима в этом случае. Тем не менее, мы чувствуем, что 
у нас как будто есть какое-то право сомневаться в верховных жрецах науки. 
     В течение многих лет мы наблюдали за развитием и ростом этого 
яблока-раздора — СОВРЕМЕННОГО СПИРИТУАЛИЗМА. Будучи знакомыми с его литературой 
и в Европе, и в Америке, мы близко и с большим интересом следили за его 
бесконечными полемиками и противоречивыми гипотезами. Многие образованные 
мужчины и женщины — еретики-спиритуалисты, разумеется, — пытались исследовать 
этот протее-подобный изменчивый феномен. Единственным результатом было, что они 
пришли к следующему выводу: каковы бы ни были причины постоянных неудач, будь в 
этом виноваты или сами исследователи или та таинственная Сила, которая 
производит феномены, доказано по крайней мере, что по мере того, как 
психологические проявления увеличиваются в частоте и по разнообразию, — мрак, 
окружающий их происхождение, становится все более непроницаемым. 
     Что засвидетельствованы, в самом деле, явления, таинственные по своей 
натуре, вообще и, может быть, неправильно называемые духовными — это теперь 
бесполезно отрицать. Делая большую скидку на долю ловкого обмана, мы считаем, 
что того, что осталось, вполне достаточно, чтобы потребовать от науки 
тщательного исследования. “E pur se muove”,56 — фраза, произнесенная века тому 
назад, перешла в категорию домашнего обихода. Теперь уже не требуется отвага 
Галилея, чтобы швырнуть ее в лицо Академии. Психологические феномены теперь уже 
сами пошли в наступление. 
     Позиция, занятая по этому вопросу современными учеными такова, что будь 
даже происхождение некоторых таинственных явлений в присутствии медиумов фактом,
 то нет доказательств, что они не обязаны своим возникновением ненормальному 
нервному состоянию этих индивидуумов. Возможность что феномены могут быть 
произведены возвратившимися на землю человеческими духами не может быть принята 
к рассмотрению, пока тот, первый вопрос но решен. Мало исключений из занявших 
такую позицию. Несомненно, обязательство доказывать лежит на тех, кто 
утверждает, что феномены совершаются силами духов. Если бы ученые взялись по 
настоящему, с душой, за этот предмет, проявляя серьезное желание разрешить эту 
запутанную тайну, — их ни в чем нельзя было бы упрекнуть. Правда великое 
большинство “духовных” сообщений рассчитано на то, чтобы вызвать возмущение 
даже посредственных исследователей. Даже когда эти феномены неподдельны, они 
тривиальны банальны и часто вульгарны. В течение последних двадцати лет мы 
получили через разных медиумов послания якобы от Шекспира, Байрона, Франклина, 
Петра Великого, Наполеона и Жозефины, и даже от Вольтера. Общее впечатление у 
нас создалось такое, что французский завоеватель и его супруга, кажется, забыли,
 как правильно писать или произносить слова. Шекспир и Байрон стали 
хроническими пьяницами, а Вольтер впал в слабоумие. Кто может упрекнуть людей, 
выработавших в себе привычку к точности, или даже просто хорошо образованных 
людей за то, что они поспешили с выводом что если на поверхности лежит столько 
осязаемого обмана и лжи, то едва ли там можно обнаружить какую-либо истину при 
исследовании до конца? Барышничанье около знаменитых имен, от имени которых 
даются идиотские сообщения, настолько привели научные желудки в состояние 
несварения, что они даже не могут усвоить великой истины, которая лежит на 
телеграфическом плоскогорье этого океана физических явлений. Люди судят о 
спиритуализме по его поверхности покрытой пеной и накипью. Но они могли бы с 
таким же правом утверждать, что в море совсем нет чистой воды, если на 
поверхности моря плавают масляные пятна. Поэтому если мы, с одной стороны, не 
очень можем упрекнуть ученых за то что они от ступили назад от того что на 
первый взгляд выглядело таким отвратительным, — мы все же упрекаем и имеем 
право упрекнуть их за нежелание исследовать глубже. Ни жемчужин, ни 
отшлифованных бриллиантов не находят так — прямо лежащими на земле; и эти люди 
действуют так же не мудро, как действовал бы водолаз-искатель жемчуга, который 
отказался взять устричную раковину лишь потому что у нее неприятная слизкая 
внешность, хотя в ней могла быть скрыта жемчужина. 
     Даже справедливые и суровые упреки от некоторых их лидеров не помогают, и 
боязнь со стороны людей науки исследовать такой непопулярный предмет, кажется 
перешла уже во всеобщую панику. “Феномены преследуют ученых, а ученые убегают 
от феноменов”, — очень к месту указывает А. Н. Аксаков в содержательной статье 
о медиумизме в Петербургском ученом комитете. Позиция занятая корпорацией 
профессоров по отношению к этому предмету, который они обещали исследовать, 
была целиком просто позорна. Их скороспелый и заранее подготовленный доклад 
настолько неполный пристрастный и неубедительный, что вызвал насмешливые 
протесты даже у неверящих. 
     На логическую непоследовательность наших ученых джентльменов, выступающих 
против спиритуализма, как такового в принципе — прекрасно указал Джон Фиск — 
сам член их корпорации. В недавно вышедшем философском труде “Невидимый мир” 
доказывая, что уже по самому смыслу слов материя и дух, понятно, что дух не 
может быть продемонстрирован чувствами и поэтому никакая теория о нем 
неподсудна научным испытаниям — он наносит жестокий удар своим коллегам 
следующими строками: 
      “Научное освидетельствование в таком случае”, — говорит он, — “должно при