воздуха. Наш организм полон им с момента нашего рождения. Но он становится 
потенциальным только под приливом ВОЛИ и ДУХА. 
     Предоставленный самому себе этот жизненный принцип будет слепо следовать 
законам природы и, в соответствии с условиями, создаст здоровье, избыток 
жизнеспособности, или же причинит смерть и разложение. Но, будучи руководим 
волею адепта, он становится послушным; его токи восстанавливают равновесие в 
органических телах, восстанавливают израсходованное и производят физические и 
психологические чудеса, хорошо известные месмеризаторам. Будучи введены в 
неорганическою инертную материю, они создают видимость жизни, следовательно, 
движение. Если эта жизнь нуждается в индивидуальном разуме, личности, то адепт 
должен или послать собственное сцин-лекка, собственную астральную душу, чтобы 
оживлять ее или же воспользоваться своею властью в области духов природы, чтобы 
заставить одного из них влить свою сущность в мрамор, дерево или металл; или же 
ему должны помогать человеческие духи. Но последние — за исключением порочных, 
класса привязанных к земле духов428 — не будут вливать свою сущность в эти 
неоживленные предметы. Создавать подобие жизни и оживания они предоставляют 
низшим сущностям и только посылают свое воздействие через промежуточные сферы, 
подобно лучу божественного света, когда требуется для доброй цели так 
называемое “чудо”. Условия следующие — и они являются законом в духовной 
природе — чистота побуждения, чистота окружающей магнетической атмосферы, 
персональная чистота оператора. Таким образом, может получиться, что языческое 
“чудо” может быть намного более святым, чем христианское. 
     Кто из видевших представления факиров Южной Индии может сомневаться в 
существовании Теопейи в древние времена? Матерый скептик, хотя и более чем 
заинтересованный в том, чтобы каждый феномен приписать к фокусничеству, все же 
оказывается вынуждаемым засвидетельствовать факты, при том такие, которые по 
желанию можно видеть каждый день. 
      “Я не осмеливаюсь”, — говорит он, рассказывая о Чибх-Чондоре, факире из 
Джафнапатнам, — “описывать все то, что он совершал на моих глазах. Существуют 
вещи, о которых нельзя рассказывать даже несмотря на то, что вы видели их 
собственными глазами, из опасения, что вас обвинят в галлюцинациях! А все же 
десять, нет, двадцать раз я снова и снова видел, как факир получал подобные же 
результаты от инертной материи... Для нашего “чародея” было детской игрой 
заставить пламя свечей, которые по его указанию были помещены в самых дальних 
углах зала, бледнеть и погасать по желанию; заставить мебель двигаться, даже 
тот диван, на котором мы сидели; приказать дверям открываться и закрываться 
повторно, — и пока все это происходило, он сам не покидал разостланной на полу 
циновки. 
      Возможно, что мне скажут, что я не разглядел, как следует. Возможно; но я 
хочу сказать, что сотни и тысячи людей видели и видят то, что я видел, и еще 
более удивительные вещи. Открыл ли кто-нибудь из этих видевших секрет или смог 
повторить, дублировать эти феномены? И я не в состоянии достаточно часто 
указывать на то, что все это происходило не на театральной сцене, снабженной 
различными приспособлениями для оператора. Нет, это всего нищий, согнувшийся 
голый, на полу, который так играет с вашим разумом, с вашими чувствами и со 
всем тем, что мы условились между собой называть нерушимыми законами природы, 
но которые он, по-видимому, изменяет по своему желанию! 
      Изменяет ли он естественный ход вещей? “Нет, но он заставляет природу 
действовать, применяя силы, которые пока что нам неизвестны”, — говорят верящие.
 Как бы то ни было, но я сам раз двадцать присутствовал на подобных 
представлениях в компании наиболее выдающихся людей британской Индии — 
профессоров, врачей, офицеров. Но только один из них покидая гостиную, так 
суммировал свои впечатления: “Это что-то потрясающее человеческий разум”. 
Всякий раз, когда я видел, как факир повторяет эксперимент приведения змей в 
каталептическое состояние, в каковом эти животные обладают твердостью высохшей 
древесной ветки, мои мысли обращались к библейской басне(?), которая наделяет 
Моисея и священнослужителей фараона подобною же способностью” [377]. 
     Несомненно, плоть человека, зверя и птицы так же легко наделяется 
магнетическим жизненным принципом, как инертный стол современного медиума. И 
оба чуда возможны и истины, или же оба должны рухнуть наземь вместе с чудесами 
дней апостолов и с чудесами современной папистской церкви. Что касается 
существенных доказательств, имеющихся у нас в пользу таких возможностей, то мы 
могли бы назвать столько книг, что ими можно бы заполнить целую библиотеку. 
Если римский папа Сикст V перечислил огромную армию духов, прикрепленных к 
различным талисманам, то не была ли его угроза отлучения от церкви всем тем, 
кто занимается магией, произнесена потому, что он хотел, чтобы знание этих тайн 
было ограничено только пределами церкви? Что же получилось бы от его 
“божественных” чудес, если бы их мог изучать и успешно воспроизводить каждый 
человек, наделенный упорством, сильной положительной магнетической силой и 
непреклонной волей? Недавние происшествия в Лурде (разумеется, допуская, что 
сообщения были правдивы) доказывают, что секрет не совсем утерян; и если там 
нет сильного мага-месмеризатора, скрывающегося под рясой и стихарем, тогда 
статую Мадонны двигают те же самые силы, которые двигают каждый намагниченный 
стол на спиритическом сеансе; и натура этих “разумов”, независимо от того, 
принадлежат ли они к классу человеческому, человеческих элементариев или 
элементальных духов, зависит от ряда условий. Для человека, который кое-что 
знает о месмеризме и в то же самое время знает милосердный дух 
римско-католической церкви, не должно быть трудно понять, что непрестанные 
проклятия священников и монахов, грозные анафемы, так щедро произносимые папою 
Пием IX — который сам был сильным месмеризатором и которому приписывалось, что