этим термином за неимением лучшего. Древние колдуны и прорицатели, а также 
обладатели “дружественных духов” вообще превращали свой дар в профессию; 
обеах-колдунья в Эн-Доре, так хорошо обрисованная Генри Мором, хотя и заколола 
теленка для Саула, принимала мзду от других посетителей. В Индии 
фокусники-чарователи, которые, кстати сказать, менее жадны к плате, чем многие 
современные медиумы, и эссауа или колдуны и чарователи змей Азии и Африки, все 
пользуются своим даром для приобретения денег. Но не так поступают медиаторы и 
иерофанты. Будда был нищенствующим монахом и отказался от отцовского трона. 
“Сыну Человеческому негде было преклонить свою голову”; у его избранных 
учеников не было в кошельках “ни золота, ни серебра, ни меди”. Аполлоний 
половину своего состояния отдал родственникам, а другую половину роздал нищим; 
Ямвлих и Плотин прославились своею благотворительностью и самоотверженностью; 
факиры и святые странствующие и нищенствующие монахи честно описаны Жаколио; 
пифагорейцы, ессеи и терапевты считали, что прикасанием к деньгам они 
оскверняют свои руки. Когда апостолам предлагали деньги, чтобы они за это 
наделяли духовными силами, Петр, несмотря на то, что в Библии он изображен 
трусом и трижды отступником, все же с негодованием отвергает это предложение, 
сказав: 
      “Твои деньги погибнут вместе с тобой, ибо ты думал, что дар Божий можно 
приобрести за деньги”. 
     Эти люди были медиаторы, руководимые лишь собственным персональным духом 
или божественной душой; они пользовались помощью духов только постольку, 
поскольку они держались правильности пути. 
     Мы далеки от мысли бросить тень или несправедливо запятнать физических 
медиумов. Будучи тревожимы разнообразными разумами, подавляемые пересиливающим 
их влиянием, от которого их слабая и нервная натура не может отделаться, — они 
приходят в болезненное состояние, которое, наконец, становится хроническим, и 
эти “влияния” мешают им заниматься другим делом. И ментально и физически они 
становятся негодными для других занятий. Кто может осудить их, когда, будучи 
доведены до последней крайности, они вынуждены обратить медиумизм в профессию? 
И, как недавние события с большой очевидностью доказали, вряд ли можно 
завидовать такому призванию! Это не медиумы, реальные, настоящие, подлинные 
медиумы, кого мы когда-либо хотели бы упрекнуть, но их покровители, 
спиритуалисты. 
     Плотин, когда его приглашали на богослужение в храм, чтобы поклониться 
богам, говорят, гордо ответил: “Они (духи) должны приходить ко мне”. Ямвлих 
утверждал и на собственном примере доказал, что наша душа может достичь общения 
с высочайшими разумами “более высокого естества, чем мы сами” и тщательно 
отгонял в своих теургических церемониях330 каждого низшего духа или плохого 
демона, опознавание которых он преподавал своим ученикам. Согласно данным 
профессора Уайлдера, Прокл, который “разработал целую теософию и теургию своих 
предшественников и стройную систему,331 верил, как и Ямвлих, в возможность 
обладать божественной силой, которая, преодолевая земную жизнь превращала 
человека в орган божественности”. Он даже учил, что существует “тайный пароль, 
который переносит человека из одного порядка духовных существ в другой все выше 
и выше до тех пор, пока он не дойдет до абсолютной божественности”. Аполлоний 
презрительно относился к колдунам и к “обычным предсказателям; он заявлял, что 
именно, его “особенно умеренный образ жизни являлся тем фактором, который 
создал обостренность чувств и также другие способности, благодаря чему могли 
происходить величайшие и весьма замечательные явления”. Иисус заявил, что 
человек есть господин субботы, и по его веление земные и элементарные духи 
убегали из своих временных обиталищ; то была власть, которую разделяли с ним 
Аполлоний и многие из братства ессеев в Иудее и на горе Кармил. 
     Несомненно, что имелись обоснованные причины, почему древние преследовали 
неупорядоченных медиумов. Иначе, почему бы они стали во времена Моисея и Давида 
поощрять пророчествование, предсказывания, гадания, астрологию и содержали 
школы и колледжи, где эти естественные дарования укреплялись и развивались, 
тогда как ведьмы и те, кто гадали с помощью духа, Об, предавались смерти? Даже 
во времена Христа бедные преследуемые медиумы были загнаны в гробницы и в 
пустоши вне городских стен. Откуда такое явное грубо несправедливое отношение? 
Почему на долю физических медиумов тех дней выпало изгнание, преследование, а 
целые общины тауматургов, подобно ессеям, были не только терпимы, но 
пользовались уважением? Это происходило потому, что древние, в отличие от нас, 
умели “испытывать” духов и усматривать разницу между духами добра и зла, 
человеческими и элементальными. Они также знали, что неупорядоченные сношения с 
духами навлекали разрушение на человека и бедствие на общину. 
     Такой взгляд на медиумизм может быть новостью, притом новостью 
неприемлемой для многих современных спиритуалистов, но все же это взгляд, 
который преподавался в древней философии, и этот взгляд находит подтверждение в 
опыте человечества со времен беспамятных. 
     Ошибочно говорить, что медиум развил в себе какие-то силы. У пассивного 
медиума нет никакой силы. Он обладает неким моральным и физическим состоянием, 
которое вызывает излучение или ауру, в которой управляющие им разумы могут жить 
и посредством которой они могут проявляться. Он только носитель, сосуд, через 
который они проявляют свою силу. Эта аура день за днем меняется и, как видно по 
экспериментам мистера Крукса, меняется даже ежечасно. Это внешний результат, 
вызванный внутренними причинами. Нравственное состояние медиума определяет, 
какого рода духи к нему приходят; и духи, которые к нему приходят, в свою 
очередь, влияют на медиума интеллектуально, физически и морально. 
Усовершенствование его медиумизма пропорционально его пассивности и опасности,