котором мы обосновываем наше утверждение, что индусы были прекрасно осведомлены 
о гелиоцентрической системе, по меньшей мере, две тысячи лет до рождения Христа.
 
     В том же самом трактате “Хотару” (священнослужителю) преподается, как 
нужно повторять шастры и как следует объяснять феномен солнечного восхода и 
захода. Там говорится: 
      “Агништома — это тот (бог), который жгет. Солнце никогда не заходит и не 
восходит. Когда люди думают, что солнце заходит, то это не так — они ошибаются. 
Ибо солнце, после того как день кончился, производит двоякое следствие, 
создавая день для тех, кто находится под ним, и ночь для тех, кто находится по 
другую сторону. Фактически солнце никогда не заходит; также оно не заходит для 
того, кто обладает таким знанием...” 35 
     Эта фраза настолько значительна, что переводчик “Ригведы” доктор Хауг был 
вынужден обратить на нее внимание. Он говорит, что этот абзац содержит 
отрицание существования солнечного восхода и захода, и что автор полагает, что 
солнце всегда занимает свое высокое положение. [19, т. II, стр. 242] 
     В одной из самых ранних “Нивиц” риши Кутса, индийский мудрец отдаленнейшей 
древности, объясняет аллегорию первых законов, данных небесным телам. За 
поступки, “которые она не должна была совершать”, Анахит (Анаитис или Нана, 
персидская Венера), олицетворяющая в этой легенде Землю, приговорена вращаться 
вокруг солнца. Саттрас или жертвенные сессии36 несомненно доказывают, что уже в 
восемнадцатом или двадцатом веке до Рождества Христова далеко продвинулись в 
астрономии. Саттрас длились один год и являлись “ничем иным как подражанием 
годовому движению солнца”. “Они разделялись”, — говорит Хауг, — “на две 
различные части; каждая часть состояла из шести месяцев, по тридцать дней в 
каждом; между обеими частями был Вишуван (экватор или срединный день), 
разделяющий целые Саттрас на две половины, и т. д.”.37 Этот ученый, хотя и 
приписывает время созидания “Брахманов” периоду 1400-1200 лет до Р. X., 
придерживается мнения, что старейшие гимны могут быть отнесены к самому началу 
ведической литературы между 2400 и 2000 годами до рождества Христова. Он не 
находит оснований, чтобы считать Веды менее древними, чем священные писания 
китайцев. Так как было доказано, что “Шу-цзинь”, или “Книга летописи”, и 
священные песни “Ши-цзинь”, или “Книги од”, были созданы 2200 лет до Р. 
Христова, то, может быть, и наши филологи будут вынуждены вскоре признать, что 
по астрономическим познаниям допотопные индусы были их учителями. 
     Во всяком случае, имеются факты, которые доказывают, что некоторые 
астрономические вычисления Халдеев в дни Юлия Цезаря были так же верны, как 
верны они теперь. Когда Завоеватель (Цезарь) производил реформу календаря, 
гражданский год настолько не совпадал с временами года, что лето значительно 
заходило в осенние месяцы, а осенние месяцы приходились на зиму. Сосиген был 
тем халдейским астрономом, который восстановил порядок в календарной путанице, 
отодвинув 25-е марта назад на 90 дней с тем, чтобы оно совпадало с весенним 
равноденствием. И опять-таки Сосиген был тем, кто установил число дней в 
месяцах такими, какими они остались по сей день. 
     В Америке через армию Монтесумы было обнаружено, что календарь ацтеков 
дает равные количества дней и недель каждому месяцу. Чрезвычайная точность их 
астрономических вычислений была настолько велика, что последующими проверками в 
них не было обнаружено ни одной ошибки, тогда как европейцы, высадившиеся в 
Мексике в 1519 году, пользовались Юлианским календарем, который ошибался на 11 
дней. 
     Перед бесценными и точными переводами ведических книг и личными 
исследованиями доктора Хауга мы в долгу за подтверждение положений философов 
герметизма. Что период Заратустры Спитана (Зороастра) относится к несказуемой 
древности, — доказать легко. “Брахманы”, которым Хауг приписывает давность 
создания четыре тысячи лет, описывают религиозные распри между древними 
индийцами, которые жили в до-ведическом периоде, и иранцами. Битвы между дэвами 
и асурами (первые представляют индийцев, а последние иранцев) подробно описаны 
в священных книгах. Так как иранский пророк был первым, кто восстал против того,
 что он называл “идолопоклонство” брахманов, назвал последних “дэвас” (дьяволы),
 — то возникает вопрос — как давно тому назад произошел этот религиозный 
кризис? 
      “Эта распря”, — отвечает доктор Хауг, — “должна была показаться авторам 
“Брахманов” такой же давней и далекой, какими кажутся подвиги короля Артура 
английским писателям девятнадцатого века”. 
     Не было сколько-нибудь прославленного философа, который не придерживался 
бы учения о метемпсихозе (перевоплощении) в таком виде, как учили брахманы, 
буддисты и впоследствии пифагорейцы в его эзотерическом значении, выраженном 
более или менее понятным языком. Ориген и Климент Александрийский, Синезий и 
Калцидий — все в него верили; и гностики, которых история признала наиболее 
ученой, изысканной и просвещенной корпорацией людей, [51] — все верили в 
метемпсихоз. Сократ придерживался убеждений, идентичных убеждениям Пифагора. И 
оба, как в наказание за божественную философию, были преданы насильственной 
смерти. Толпа оставалась тою же самой во все века. Материализм был и всегда 
будет слепым по отношению к духовным истинам. Эти философы вместе с индийцами 
верили, что Бог вдохнул в материю часть своего божественного духа, который 
оживляет каждую частицу материи и движет ее. Они учили, что у людей две души, 
отдельные и различные по своей натуре: одна тленная — астральная душа, 
внутреннее флюидическое тело; другая — чистая, неразвращенная и бессмертная — 
аугоэйдес или часть божественного духа; что смертная или астральная душа гибнет 
при каждой очередной перемене на пороге каждой новой сферы, становясь с каждым