его бросили в тюрьму Бастилии, но его труд был принят. 
     А теперь обратимся ко взглядам доктора Фигюйера на эти замечательные и 
бесспорно исторические феномены. 
      “Трясунья отгибается назад, образуя арку; ее поясница поддерживается 
только заостренным концом колышка”, — цитирует этот ученый автор из протокола.
 — “Она умоляет доставить ей удовольствие, а именно — чтобы ее колотили камнем 
весом 50 фунтов,279 подвешенный на веревке, проходящей через блок на потолке. 
Камень на веревке поднимают до потолка, опускают и он всем весом падает на 
живот девушки, причем ее спина все время опирается на заостренный конец колышка.
 Монтджерон и многочисленные другие свидетели показали, что ни плоть, ни кожа 
ее спины не носила ни малейших признаков повреждения, и что девушка, чтобы 
доказать, что удары не причиняют ей никакой боли, все время кричала: “Ударяйте 
сильнее, — сильнее!” 
      “Жанна Молэ, девушка лет двадцати, прислонившись к стене спиною приняла 
на свой живот сотню ударов молотком весом 30 фунтов; удары наносились очень 
сильным человеком и были так ужасны, что сотрясали стену. Чтобы проверить силу 
ударов, Монтджерон испытывал их об каменную стену, к которой прислонилась 
девушка... Он достал один из инструментов янсенистского врачевания, так 
называемый “GRAND SECOURS”. “При двадцать пятом ударе”, — пишет он, — “камень, 
по которому я ударил и который уже был расшатан предыдущими ударами, вдруг 
высвободился и вывалился по другую сторону стены, оставив отверстие больше 
полуфута размером”. Когда удары с силою наносились по железному бураву, 
приставленному к животу трясуньи (которая всего лишь слабая женщина), 
“казалось”, — говорит Монтджерон, — “что бурав проникнет до спины, порвав все 
внутренности, вследствие сильных ударов” (том I, стр. 380). “Но ничего 
подобного не происходит, наоборот, трясунья с выражением совершенного восторга 
на лице выкрикивает: “О, как восхитительно! Как мне хорошо! Сильнее, брат; бей 
вдвое сильнее, как только можешь!” “Теперь”, — продолжает доктор Фигюйер, — 
“остается только постараться объяснить странный феномен, который мы описали”. 
      “В введении к нашей книге мы сказали, что в середине девятнадцатого 
столетия одна из наиболее знаменитых эпидемий одержания вспыхнула в Германии — 
люди “вне себя” совершали удивительные чудеса, каких не слыхали со дней Сент 
Медарда, и даже более то кто кувыркался, кто ВОСХОДИЛ ПО ОТВЕСНОЙ СТЕНЕ, кто 
говорил на ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ” [280, с. 401]. 
     Официальный рапорт о чудесах, более полный, чем записи Фигюйера, добавляет 
следующие подробности: 
      “Лица, подвергшиеся психической эпидемии, часами стояли вместе на головах 
и в таком состоянии правильно описывали отдаленные события, в том числе и такие,
 которые впоследствии были проверены. Мужчины и женщины невидимою силою 
поднимались на воздух и там зависали; и даже объединенных усилий членов 
комитета оказалось недостаточно, чтобы стащить их на землю. Старые женщины 
взбирались, лезли вверх по перпендикулярной стене высотою в 30 футов280 с 
ловкостью диких кошек и т. д. и т. д.” 
     Теперь, казалось бы, можно ожидать от этого ученого критика, выдающегося 
врача и психолога, который не только верит в такие невероятные феномены, но и 
сам описывает их во всех подробностях и, так сказать, con amore,281 что он 
обязательно поразит читающую публику объяснением столь необычным, что его 
научные взгляды создадут что-то вроде новой эры в неисследованных областях 
психологии. И что же, он действительно поразил нас тем, что на все спокойно 
заметил: 
      “Чтобы прекратить психические расстройства трясунов или трясуний, надо 
было их только женить или выдать замуж!” [240, с. 401] 
     На этот раз де Мюссе решительно одолел своего противника: 
      “Жениться, вы понимаете это?” — замечает он. — “Замужество вылечивает их 
от способности, подобно мухам, лазить по отвесным стенам и говорить на 
иностранных языках. О! какие любопытные свойства имело замужество в те дни!” 
      “Следует добавить”, — продолжает Фигюйер, — “что фанатикам Сент Медарда 
никогда не наносились удары, как только во время приступов конвульсий. Поэтому 
доктор Калмейл выдвигает мысль о брюшном метеоризме, состоянии спазм женской 
матки, пищеварительного тракта во всех случаях, состоянии сокращения, эретизма, 
тургесценции плотских покровов мышечных тканей, покрывающих живот, грудь, 
главные сосудистые массы и костные поверхности, что и могло послужить 
единственной причиной смягчения и даже сведения на нет силы ударов!” 
      “Удивительное сопротивление, какое кожа, альвеолярные ткани, поверхности 
тела и конечностей трясунов оказывали орудиям, которые могли бы сокрушить их, — 
вызывает больше удивления. Тем не менее, это можно объяснить. Эта сила 
сопротивления, эта нечувствительность, кажется, являются следствием тех 
чрезвычайных изменений в чувствительности, которые происходят в организме 
животного вовремя большого возбуждения. Гнев, страх, одним словом, каждая 
страсть, лишь бы она была доведена до пароксизма — может создать эту 
нечувствительность...” [240, т. II, с. 410, 411] 
      “Отметим, кроме того”, — цитирует Фигюйер возражения доктора Калмейла, — 
“что удары по телам трясуний наносились массивными предметами с плоскими или 
закругленными поверхностями или же были цилиндрическими и тупыми [240, т. II, с.
 407]. Воздействие таких физических орудии несравнимо по опасности с 
воздействием веревки и других гибких предметов, а также таких, которые имеют 
острые кромки. Короче говоря, соприкосновение и толчки, произведенные трясуньям,
 оказывали на них воздействие благотворного массажа, облегчающего им страдания, 
причиняемые истерией”. 
     Просим читателя обратить внимание на то, что вышеприведенное высказывание