своей, естественно враждуют и отталкиваются друг от друга”.206 
     То, что отталкивание неизбежно проистекает от несхожести между телами, 
нельзя принять за основу, просто когда имеет место природный антагонизм тел, 
соединенных вместе, они отталкиваются друг от друга. Исследования Барта и 
Швейгера не оставляют почти никаких сомнений в том, что древние были хорошо 
знакомы с взаимным притяжением между железом и магнитом, так же как и с 
отрицательными и положительными полюсами электричества, под любыми названиями, 
которыми они могли их называть. Взаимная магнитная связь между орбитами планет, 
которые все являются магнитами, была для них установленным фактом, и аэролиты 
не только назывались ими магнитными камнями, но использовались в мистериях в 
тех целях, для которых мы теперь употребляем магниты. Поэтому, когда профессор 
А. М. Мэйер из Института технологии Стивенса заявил в 1872 г. в Научном Клубе в 
Яле, что земля является большим магнитом и что 
      “при каждом волнении на поверхности солнца магнетизм земли претерпевает 
глубокое нарушение равновесия, порождающее судорожное дрожание магнитов в наших 
обсерваториях и производящее грандиозные вспышки северного сияния, полыхающее 
пламя которого пляшет в ритме с вибрацией”,207 
     — он только изложил вновь на хорошем английском языке то, что 
преподавалось на добром дорическом языке неисчислимые столетия до того, как 
первый христианский философ появился на свет. 
     Чудеса, совершаемые служителями теургической магии, настолько достоверны и 
их очевидность, — если свидетельства людей вообще чего-нибудь стоят, — 
настолько ошеломляюща, что вместо того, чтобы признать, что языческие теургисты 
далеко превзошли в чудесах христианских, сэр Дэвид Брюстер благоговейно 
признает за первыми большие успехи в физике, а во всем, что касается 
естествознания наука оказывается в весьма неприятном положении между двух огней.
 Она или должна признать, что древние физики обладали большим знанием, чем их 
современные представители, или что в природе существует нечто, выходящее за 
рамки физической науки и что дух обладает силами, которые и не снились нашим 
философам. 
      “Ошибку, сделанную нами в науке, развитием которой мы специально 
занимались”, — говорит Бульвер-Литтон, — “часто можно увидеть лишь благодаря 
свету, пролитому другой наукой, развитием которой занимался кто-то другой” [25].
 
     Ничто не может быть так легко объяснено, как высшие возможности магии. 
Благодаря свету, излучаемому магнетическим океаном вселенной, чьи электроволны 
связывают весь космос воедино, и в своем непрестанном движении пронизывают 
каждый атом и молекулу беспредельного творения, ученики месмеризма, — какими бы 
незначительными их исследования ни были, — постигают альфу и омегу великой 
мистерии. Только изучение этого агента, являющегося божественным дыханием, 
может открыть тайны психологии и физиологии космических и духовных феноменов. 
      “Магия”, — говорит Пселл, — “сформировала последний раздел жреческой 
науки. Она изучала характер, силу и качество всего сущего под луной; химические 
элементы и их состав, животных, различные виды растений и их плоды, камни и 
злаки. Короче говоря, она исследовала квинтэссенцию и мощь всего. Поэтому она и 
производит свои воздействия. Она соорудила изваяния (намагниченные), которые 
приносят здоровье, создала фигуры и вещи (талисманы), которые в одинаковой мере 
могут приносить болезнь и также здоровье. Часто проявляется также божественный 
огонь и тогда изваяния смеются и лампы внезапно загораются”.208 
     Если современное открытие Гальвани может приводить в движение конечности 
мертвой лягушки и заставлять лицо мертвого человека, благодаря искажению его 
черт, выражать самые различные эмоции, от радости до дьявольского гнева, 
отчаяние, ужас, то полагаясь на объединенные свидетельства древних, которые 
заслуживают наибольшего доверия, языческие жрецы достигали еще больших чудес, 
заставляя свои каменные и металлические изваяния потеть и смеяться. 
Божественный, чистый огонь на языческом алтаре был электричеством, извлеченным 
из астрального света. Поэтому изваяния, если их правильно сделать, могут 
обладать способностью, без всякого обвинения в суеверии, наделять здоровьем или 
болезнью при прикасании к ним, так же как какой-нибудь современный 
гальванический пояс или батарея с большим зарядом. 
     Ученые скептики, так же как и невежественные материалисты, последние два 
столетия весьма потешались над нелепостями, приписываемыми Пифагору его 
биографом Ямвлихом. По его словам, самосский философ убедил медведицу 
отказаться от употребления в пищу человеческого мяса. Подчинив белого орла 
своей воле, заставил его спуститься к нему из облаков и, тихонько поглаживая 
его рукой, беседовал с ним. В другой раз Пифагор заставил быка отказаться от 
еды бобов, просто прошептав ему что-то на ухо! [75] О, невежество и суеверие 
наших предков, какими смешными они выглядят в глазах просвещенных потомков! Тем 
не менее давайте проанализируем эту нелепость. Ежедневно мы встречаемся с 
необразованными людьми, владельцами бродячих зверинцев, приручающих и 
совершенно подчиняющих самых диких животных просто силой своей непреклонной 
воли. Более того, сейчас в Европе есть несколько молодых физически слабых 
девушек, младше двадцати лет, бесстрашно занимающихся этим делом. Каждый или 
был свидетелем или слышал о подобной магической силе некоторых магнетизеров и 
психологов. Они могут подчинять себе своих пациентов на какое-то время. 
Регазони, магнетизер, вызвавший большое удивление во Франции и Лондоне, 
достигал гораздо более удивительных фокусов, чем приписываемые Пифагору, о 
которых упоминалось выше. Зачем тогда обвинять древних биографов Пифагора и 
Аполлония Тианского в каком-то неправильном представлении или нелепом суеверии? 
Когда мы поймем, что большинство из тех, кто настроен скептически в отношении