гда тот же 
самый инстинкт самосохранения, направленный по другому пути, повернет их к 
альтруизму- как самой верной для них политике спасения.
Именно потому, что истинные основатели Общества всегда осознавали мудрость 
истины, заключенной в одном из последних параграфов прекрасной статьи мосье 
Бюрнуфа, они приняли меры против этой ужасной опасности в своих основных 
учениях. "Борьба за существование" приложима лишь к физическому, но вовсе не к 
нравственному плану бытия. Поэтому, когда автор предостерегает нас такими 
справедливыми словами, как: "Вселенское милосердие является весьма 
несовременным; богатые будут хранить свое богатство, или стараться накопить еще 
больше; бедные будут пропорционально становиться еще беднее до тех пор, пока, 
подталкиваемые голодом, они не потребуют хлеба- и не от теософии, но от 
революции. Теософия будет сметена ураганом..."
Теософское общество отвечает на это: "Так оно и случилось бы, если бы мы 
последовали его благоразумному совету, который, однако, касается лишь низшего 
плана". Это не политика самосохранения, не благосостояние той или иной личности 
в ее конечной и физической форме, которые могут уберечь желаемый объект или 
защитить Общество от социального урагана, - но лишь ослабление чувства 
разъединенности в единицах, образующих его основной элемент. И ослабление этого 
чувства может быть достигнуто лишь процессом внутреннего просветления. Это не 
насилие, которое может обеспечить всех хлебом и комфортными условиями; это не 
царство мира и любви, взаимной помощи и милосердия, и "пищи для всех", которое 
будет завоевано холодной, разумной, дипломатической деятельностью. Царство 
справедливости и равенства для всех может быть установлено только при помощи 
тесного братского союза внутренних ЭГО людей, или душевной солидарности, роста 
и развития чувства, которое заставляет человека страдать, когда он думает о 
страдании другого. Это первая из трех фундаментальных целей, ради которых было 
создано Теософское общество; она названа "Всеобщим Братством Людей", независимо 
от расы, цвета кожи или убеждений.
Когда люди начнут понимать справедливость того, что ужасный личный эгоизм, 
главный двигатель "борьбы за существование", который лежит на самом дне и 
является единственной причиной человеческого голода; что другой - национальный 
эгоизм и тщеславие, который побуждает государства и богатых людей вкладывать 
огромные капиталы в непродуктивное возведение огромных церквей и храмов и 
поддержку роя социальных трутней, называемых кардиналами и епископами, истинных 
паразитов на теле своих подчиненных и своей паствы, - тогда они попытаются 
излечить это всеобщее зло здоровым изменением политики. Эта долгожданная 
революция может быть достигнута мирным путем только Теософским обществом и его 
учениями.
Это, по-видимому, в какой-то степени понял мосье Бюрнуф, так как, выделяя 
главную суть ситуации, он заканчивает следующим образом:
Общество найдет себе союзников, если поймет, как найти свое место в сегодняшнем 
цивилизованном мире. Поскольку против него будут все позитивные культы, за 
исключением может быть небольшого числа несогласных и смелых священников, то 
единственный путь, открытый для него, состоит в том, чтобы вступить в союз с 
людьми науки. Если его догма о милосердии является добавочной доктриной, 
которой оно снабжает науку, то общество будет обязано построить ее на научной 
основе, под угрозой остаться в области сентиментальности. Часто повторяемая 
формула о борьбе за жизнь является верной, но не универсальной; она справедлива 
для растений; она становится все менее справедливой для животных, по мере того, 
как мы поднимаемся по ступеням эволюционной лестницы, поскольку при этом 
возникает и увеличивается в своем значении закон жертвенности; у человека эти 
два закона уравновешены друг с другом, и закон жертвенности, который является 
также законом милосердия, стремится занять верховное положение, благодаря 
царству разума. Именно разум в нашем обществе является источником права, 
справедливости и милосердия; благодаря ему мы избегаем необходимости борьбы за 
существование, морального рабства, эгоизма и варварства, другими словами, 
избегаем того, что Сакьямуни поэтически назвал властью и войском Мары.
И все же наш критик, по-видимому, не удовлетворен этим состоянием дел и 
советует нам следующее:
Если Теософское общество [говорит он] войдет в этот строй идей и поймет, как 
сделать их своей точкой опоры, то оно покинет круг рудиментарных мыслей и 
найдет свое место в современном мире, оставаясь тем не менее верным своим 
индийским источникам и их принципам. Оно может найти союзников; ибо если люди 
устали от символических культов и не разбираются в своих собственных учителях, 
то люди сердечные (каких много) так же устали и запуганы эгоизмом и коррупцией, 
которые стремятся поглотить нашу цивилизацию и заменить ее ученым варварством. 
Чистый буддизм обладает максимальной широтой, которую можно требовать от учения,
 одновременно и религиозного, и научного. Его терпимость является причиной того,
 что он ни у кого не может вызвать зависть. В его основе находится лишь 
провозглашение верховенства разума над животными инстинктами, по отношению к 
которым он является регулятором и ограничителем. Наконец, он сам сформулировал 
свою суть в нескольких словах, которые замечательно формулируют закон 
человечности, науки и добродетели.
Эту формулу Общество расширило, добавив сюда почти столь же превосходную 
аксиому: "Нет религии выше истины".
В этом месте мы оставим нашего ученого, и по-видимому слишком любезного критика,
 и обратимся с несколькими словами к теософам вообще.
Заслужило ли наше Общество, как целое, лестные слова и замечания, посвященные 
ему мосье Бюрнуфом? Сколько индивидуальных членов Общества, сколько его отделов,
 выполняли заповеди, содержащиеся в благородных словах Учителя Мудрости, 
цитируемые нашим автором из N 3 "Люцифера"? "Тот, кто не практикует" эти и 
другие заповеди, "не является теософом", - говорится в цитате. Тем не менее, те,
 кто никогд