том человеке, который отдает себя и свою жизнь за людей и своими 
страданиями завоевывает для них ценное благо. Здесь, в высочайшей области, 
нужно искать внутреннюю правду доктрины искупительной жертвы, и как бы она не 
была искажена и грубо понята, эта внутренняя духовная истина делает ее 
неразрушимой, вечной, источником духовной энергии, которая в многообразных 
формах и многообразными путями искупает мир от зла и ведет его домой, к 
Богу"*11. Когда Логос появляется из "Лона Отца", в тот "День", о котором 
сказано, что: "Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя"*12, на горе Проявления, когда 
через Него Бог "сотворил века"*13, – Он собственной волей ограничивает Себя, 
отделяя как бы сферу, заключающую Божественную Жизнь, появляясь как сияющая 
орбита Божественной Субстанции, Дух внутри и ограничение или Материя снаружи. 
Это – тот покров материи, который делает возможным рождение Логоса; это Мария, 
Мировая Мать, необходимая для проявления Вечного во времени, чтобы для Божества 
возможно стало построение миров. Это самоограничение есть акт жертвоприношения, 
добровольное самопожертвование любви ради того, чтобы другие жизни могли 
возникнуть от Него. Этот акт рассматривался как смерть, ибо по сравнению с 
невообразимой жизнью Бога в Себе подобное ее втеснение в материю может воистину 
назваться смертью. Оно рассматривалось как распятие в материи и изображалось 
как таковое; отсюда истинное происхождение Креста, как в его так называемой 
Греческой форме, которая означает оживотворение материи силою Святого Духа, так 
и в Латинском Кресте, на котором изображается Небесный Человек, Космический 
Христос*14. "Исследуя символизм Латинского креста, вернее, распятия, 
исследователи ожидали, что в глубине веков эмблема окажется без распятого 
Человека и останется лишь один первоначальный крест. А между тем случилось как 
раз обратное: они были поражены, увидев, что под конец крест исчез и 
сохранилась лишь человеческая фигура с распростертыми руками. Но в ней не было 
и тени скорби или страдания, хотя она все же являет собою жертву; скорее, она 
выражала чистейшую радость, радость свободной отдачи себя. Это – символ 
Божественного Человека, стоящего в мировом пространстве с руками, простертыми 
для благословения, дающего свои дары всему человечеству, свободно изливающего 
Свою Жизнь во всех направлениях, сходящего в это "плотное море" материи, чтобы 
быть связанным, плененным, заключенным в его границы, дабы благодаря этому 
схождению мы могли получить бытие"*15. Это жертвоприношение происходит 
непрерывно, ибо в нашей вселенной с ее бесконечным разнообразием божественная 
жизнь изливает себя в каждую из ее бесчисленных форм, составляя самое сердце ее,
 "Сердце Безмолвия" египетского ритуала, "Скрытого Бога". В этой жертве кроется 
вся тайна эволюции, Божественная Жизнь, плененная в форме, не перестает 
действовать на нее изнутри, заставляя ее развиваться, но делает это осторожно, 
чтобы форма не разбилась, пока она еще не достигла своего полного развития. С 
бесконечным терпением, тактом и осторожностью совершает Божественная Сила это 
давление; в каждой форме – минеральной и растительной, в животном, в человеке 
эта расширяющаяся и подвигающая к росту энергия Логоса действует без перерыва. 
Это и есть та сила эволюции, та образующая энергия внутри всех форм, которую 
наука усматривает, но не знает, откуда она идет. Ботаник говорит об энергии 
внутри растения, которая тянет его вверх; он не знает как и почему, но дает ей 
название vis a fronte, потому что находит ее там или, вернее, видит ее 
результаты. Совершенно так же, как в растении, действует она и во всех других 
формах, делая их все более совершенными выразителями кроющейся в них жизни. 
Когда граница возможности для дальнейшего роста какой-либо формы достигнута и 
ничего более не может быть выявлено через нее душою этой формы, той 
Божественной частицей, которой Логос осеняет форму, – тогда Он извлекает из нее 
Свою энергию и форма разрушается. Мы называем это смертью и гибелью. Но вместе 
с Его энергией удаляется и душа покинутой формы; для нее Он строит новую форму 
и смерть старой означает переход души в большую полноту жизни... Если бы мы 
смотрели духовными, а не телесными глазами, мы бы не оплакивали мертвую форму, 
возвращающую материалы, из которых она была построена, мы бы радовались, что 
жизнь перешла в более совершенную форму для того, чтобы могли раскрыться еще не 
проявленные, скрыто живущие в ней силы. Благодаря этой непрестанной жертве 
Логоса существуют все жизни; благодаря Его Жизни вселенная находится в 
непрерывном процессе становления. Эта Жизнь Едина, но она воплощается в 
мириадах форм, непрерывно приводит их в постоянное взаимодействие и осторожно 
преодолевает их сопротивление. Это и есть Искупление*16, та объединяющая сила, 
благодаря которой отдельные жизни начинают постепенно сознавать свое единство, 
благодаря которой в них развивается самосознание, познающее себя в конце своего 
земного пути единым со всеми остальными жизнями и убедившееся, что единый 
корень всех жизней – божествен. Это – первичная и непрерывно продолжающаяся 
жертва, излияние Жизни, направляемой Любовью, добровольное и радостное 
приношение Себя, чтобы дать бытие другим Я (Selves). Это – та "радость 
Господа"*17, в которую "внидет" верный слуга, евангельское изречение, 
сопровождаемое многозначительными словами, что Он алкал и жаждал, был наг и 
болен, был странником и в темнице, был во всех заброшенных и во всех получивших 
помощь сынах человеческих*18.
Для свободного Духа отдача себя есть радость, и он живет тем сильнее, чем 
больше дает от себя. И чем обильнее он изливается, тем быстрее совершается его 
рост, ибо закон, по которому растет жизнь, требует давать, а не брать, изливать 
изнутри, а не принимать извне. Из этого следует, что наиболее глубокий смысл 
жертвы есть радость; Логос изливает Себя, чтобы появился мир и "на подвиг души 
Своей Он будет смотреть с довольством..."*19 Но люди соединили значение этого 
слова со страданием и в каждом религиозном ритуале жертвоприношения всегда 
налицо есть оттенок страдания, хотя бы в виде ничтожной убыли для приносящего 
жертву. Следует ясно понять, каким образом произошло это изменение, это 
инстинктивное соединение слова "жертва" с неизбежностью страдания. Об