состоять из все более и более духовных переживаний, т. е. что жизнь 
будет все более и более освобождаться от грубых материальных нужд. С другой 
стороны, миры, которые мы могли бы назвать низшими или, вернее, прошлыми, 
покажутся нам более материальными, чем наша земля; однако истина не такова и не 
может быть таковой; зрелым размышлением мы в этом убедимся, когда посмотрим на 
цепь миров как на бесконечную цепь, по которой должна совершаться эволюция. 
Если бы эволюция происходила за один круг, не возвращаясь на круги своя, можно 
было бы предположить, что она постепенно подымается от абсолютной материи до 
абсолютного духа; но природа постоянно действует замкнутыми кругами, проходя 
всегда по путям, возвращающимся к своим исходным точкам. Первый развившийся мир,
 так же как и последний, ибо цепь образовалась постепенно, самый старый, как и 
самый новый, наименее материальны, наиболее эфирны из всей серии. Если мы 
мыслим, что наиболее передовой мир не есть конечный пункт, но лишь ступенька, 
чтобы перейти в наиболее отдаленный, как декабрь приводит нас к январю, это 
утверждение покажется нам прекрасно гармонирующим с общим положением вещей. 
Итак, индивидуальная монада не падает, как при катастрофе, из кульминационного 
пункта эволюции, достигнутого ею в течение миллионов лет, до примитивного 
состояния. От наиболее возвышенного мира восходящей дуги, который мы назовем 
первым, — скоро увидим, почему — к первому нисходящей дуги, который будет нашим 
последним (наиболее низкий до известной степени в порядке развития), нет, 
собственно говоря, падения, но наоборот, непрерывное восхождение, или лучше 
сказать, совершенствование. Ибо монада или духовная единица, прошедшая стадию 
развития, к которой относятся окружающие нас условия существования, 
возобновляет свой цикл на следующем, более высоком этапе, продолжая 
совершенствоваться, независимо от перехода из мира X в мир А. Она проходит этот 
цикл много-много раз, совершая полный круг системы; не нужно рассматривать этот 
маршрут как простое вращение по орбите; наоборот, в порядке духовного 
совершенствования это постоянное восхождение. Итак, если мы сравним систему 
миров с серией построенных в поле башен во много этажей, каждый из которых 
символизирует степень совершенства, духовная монада следует по спирали, 
проходящей вокруг всей серии, и при каждом прохождении по одной из башен 
поднимается на более высокий уровень. Благодаря непониманию этой мысли, 
физическая теория эволюции постоянно сталкивается с непреодолимыми 
препятствиями. Она ищет недостающие звенья в мире, в котором их уже нет, ибо 
они имели смысл существовать лишь в течение определенного времени и с тех пор 
исчезли. Дарвин говорит, что человек был раньше обезьяной. Это верно; но 
дарвиновская обезьяна никогда не станет человеком; т. е. ее форма не будет 
меняться из поколения в поколение, пока не исчезнет хвост и руки обратятся в 
ноги и т. д. Обычная наука может заметить изменения, происходящие в границах 
одного вида; она может лишь предполагать об изменениях, происходящих при 
переходе из одного вида в другой. Чтобы их объяснить, она удовлетворяется 
ссылкой на большие промежутки времени и вымирание промежуточных форм. Вымирание 
этих форм или примитивных форм всяких видов среди всех царств — минерального, 
растительного, животного и человеческого - наверное, было; но обычная наука 
может лишь догадываться, что имело место, не отдавая себе отчета об условиях, 
создавших эту необходимость или воспрепятствовавших рождению нового поколения 
промежуточных форм. Замечаемые нами пробелы среди форм, населяющих эту землю, 
есть результат спирального движения, по которому следует эволюция живых форм, 
развивающихся в различных царствах природы. Если смотреть по линии, 
параллельной оси винта, который на самом деле есть лишь равномерно наклоненная 
плоскость, он представляется нам последовательностью ступеней. Духовные монады, 
проходящие систему на уровне животных, переходят в другой мир, как только 
совершили свой круг воплощений в этом. Когда они возвращаются, они уже готовы 
для воплощения человеческого; следовательно, нет нужды превращать животные 
формы в человеческие, — эти последние уже готовы, чтобы принять своих духовных 
квартирантов. Тем не менее, если мы вернемся назад, то придем к периоду, когда 
ни одна человеческая форма не была готова к развитию на этой земле. Когда на 
своем пути, на низшем человеческом или примитивном плане, духовные монады 
начали прибывать, их непрекращающийся импульс в мире, который содержал лишь 
животные формы, вызвал превращение наивысших из них в соответствующие, ставшие 
известными как недостающие звенья.
В некотором смысле можно считать, что эта версия аналогична теории Дарвина, 
хотя бы в отношении развития и угасания промежуточных форм. Материалист сказал 
бы: "В конце концов, нам незачем высказывать мнения о происхождении стремления 
видов создавать высшие формы. Мы утверждаем, что они производят, проходя через 
промежуточные формы, и что эти последние исчезают; и вы говорите абсолютно то 
же самое". Однако между этими двумя точками зрения есть разница. Не следует 
считать, что нормальный процесс эволюции, подверженный влиянию среды и половому 
отбору, имеет возможность производить промежуточные формы, поэтому неизбежны их 
временность и исчезновение. Без этого мы видели бы мир населенным всевозможными 
промежуточными формами, - животные жизни, постепенно достигающие человеческой 
формы, и человеческие формы, смешивающиеся в неописуемую смесь с животными 
формами. На самом деле толчок дается новой эволюции высших форм, что уже было 
доказано, и стремлением духовных монад, проходящих цикл, способных принять 
новые формы. Эти высшие жизненные импульсы разбивают старую оболочку на планете,
 которую они наводняют, и распространяют вокруг себя залог чего-то более 
высокого.
Повторявшиеся тысячелетиями формы начинают расти; они подымаются сравнительно 
быстро, проходя через промежуточные формы, достигают более совершенных форм, и 
по мере тог