ли НИ то,
 ни другое, конечна или бесконечна, или оба понятия вместе, или ни то, ни 
другое, после смерти наслаждается сознательным существованием. И, наконец, 
восемь других, поддерживающихся на восьми предыдущих родах, что душа существует 
после смерти в состоянии, не являющемся ни сознательным, ни бессознательным. И 
поучение заканчивается следующим образом: нищие, то, что соединяет Учителя с 
существованием (т. е. Танха, жажда), вычеркнуто; но его тело остается. Пока оно 
пребывает, он видим для Богов и для людей, но когда жизнь прекращается, после 
разложения тела он невидим ни для Богов, ни для людей". Возможно ли более 
окончательно и более категорично отрицать существование души или какой-нибудь 
сущности, которая после смерти продолжала бы существовать каким-нибудь 
образом?"
Без сомнения, для экзотерических изучающих эта выдержка покажется в очевидном 
противоречии с буддийской доктриной последовательных переходов одной и той же 
индивидуальности через многочисленные воплощения, ибо она, может быть, таким 
образом другим путем утверждает существование переходящей души столь же 
категорично, как предыдущий параграф ее отрицает. Нельзя согласовать различные 
виды понятия бессмертия, не имея точного знания сущностей человека. Но ключ, 
даваемый нами, заставляет исчезнуть всякие сомнения по поводу этого 
противоречия. В последней цитате Будда говорит об астральной личности, тогда 
как бессмертие, признаваемое эзотерической доктриной, относится к духовной 
индивидуальности. Полное объяснение было дано в главе о Девачане и в 
цитированных выдержках из "Буддийского катехизиса" полковника Олькотта. Лишь с 
того времени, как отрывки великого откровения, содержащиеся в этой книге, 
увидели свет в течение двух последних лет в "Теософисте", как значительная 
разница между личностью и индивидуальностью в соединении с идеей бессмертия 
человека приняла конкретную форму; но мы могли бы привести многие намеки из 
древних оккультных книг, показывающие, что древние авторы знали эту доктрину. 
Перелистывая современные оккультные труды, в которых завеса, хотя местами и 
очень прозрачная, еще покрывает доктрину, чтобы уберечь ее от взглядов вздорных 
людей, было бы легко цитировать и дюжину выдержек, относящихся к данному 
вопросу. Вот одна:
"Философы, объяснявшие по-своему нисхождение в потомство, считали дух вещью, 
совершенно отличной от души. Они допускали его присутствие в астральной 
оболочке лишь, если дело касалось духовных эманаций, или лучей "Лучезарного 
Существа". Человек и душа должны были завоевать свое бессмертие, подымаясь к 
Единству, и, если им это удавалось, они соединялись с ними и были, так сказать, 
поглощены. Индивидуализация человека после смерти зависела от духа, а не от 
тела или души. Слово "личность" в придаваемом ему нами смысле становится 
бессмыслицей при применении его буквально к нашей бессмертной сущности; однако 
эта последняя есть сущность, отличная, бессмертная и вечная сама по себе; и в 
случае закоренелых преступников, когда нить света, соединяющая со дня рождения 
дух с душой, жестоко обрезается, развоплощенная сущность, предоставленная 
судьбе низших животных, растворяется в эфире и видит свою индивидуальность 
уничтоженной, - даже тогда дух остается отличной сущностью". ("Разоблаченная 
Изида", т. 1, стр. 315).
Можем ли мы читать это или что-либо подобное, не признавая, на основе данных в 
этой книге объяснений, что автор был близко знаком с эзотерической доктриной, 
сегодня в целом открытой.
Необходимо серьезное умственное усилие, чтобы понять разницу, имеющуюся между 
личностью и индивидуальностью. Но наша нужда увидеть увековеченным личное 
существование и сохранить себе воспоминание об эфемерных условиях нашей 
нынешней жизни, составляющих нашу личность, есть, конечно, лишь преходящая 
слабость нашего вещества. Многие лица найдут неразумным допущение, что живущее 
в наши дни существо, память которого ограничена его детством, было бы тем же 
индивидуумом, как тот другой, принадлежащий к иной эпохе и национальности, 
живший тысячи лет тому назад, или тот, который вернется после такого же отрезка 
времени в совершенно новых условиях. Но ощущение "Я" сохраняется на протяжении 
этих трех существований и на протяжении сотен существований, ибо оно более 
укоренилось, чем то, которое утверждает: "Я такой-то, такого-то роста, веса, 
обладающий таким-то имуществом, с такими-то и такими-то связями". Буддизм 
заявляет, что изыскал слово "душа", чтобы открыть скрываемое им значение, и не 
нашел никакого, если не считать одной или другой из двадцати различных иллюзий, 
ослепляющих человечество. Однако буддизм уверен, что если человек собирает 
страдания, - неудачи и муки, он, вероятно, в какой-то момент посеял порок, 
ошибку и грех, если не в этой жизни, так в каком-нибудь предыдущем 
существовании. В таком случае, где же тождество между сеятелем и жнецом?
В единственной вещи, которая остается, когда человек умирает, и составные части 
его сознательного существа рассеяны и разложены, т. е. в результатах его 
действий, его выражений, его мыслях, в его доброй или плохой карме (буквально, 
его действия), которая не погибает. Пословица "что посеял, то и пожнешь" нам 
знакома, следовательно, мы можем понять положение буддизма, утверждающего, что 
то, что человек пожинает, он должен был посеять; мы также знаем учение о 
неразрушимости сил, что нас объединяет с буддийским догматом (каким бы 
возмутительным он ни мог показаться с христианской точки зрения), что никакое 
внешнее могущество не может уничтожить плод человеческих действий, которые 
полностью, до конца принесут свои последствия. Но особенность буддизма 
заключается в том, что результат человеческих действий не разделяется, так 
сказать, на отдельные потоки, он концентрируется, чтобы сформировать новое 
сознательное существо, новое в своих составных частях и качествах, но в итоге 
тождественное по существу, по духу, по действиям его кармы.
Ничто так не остроумно, как попытка объяснить "тайну" буддизма доводом, что 
авторы указанной тайны выдвинули ее с