ь все свои 
приобретения в синтетическую историю Земли, заполнив пробелы своих знаний 
самыми правдоподобными гипотезами, она могла бы уже наделить человечество 
историей, которая в своих главных чертах удивительно была бы похожа на ту, 
которую мы набросали в предыдущей главе, касаясь больших мировых периодов. Чем 
больше будет геологических открытий, тем больше будет доказательств сходства 
между эзотерической доктриной и наукой признаков прошлого. Так говорят наши 
эзотерические Учителя. Мы уже видим, что ученые из "Челленджер" доказывают 
существование Атлантиды, несмотря на враждебность ученого мира к ее признанию, 
что помешало доводам в пользу затопленного материка быть всеобще признанными. 
Ученые-геологи уже недалеки от признания, что силы, сформировавшие нашу Землю в 
доисторический период, могли быть весьма инертными или замедленными. Большие 
изменения, вызванные катаклизмами, появились в доисторические времена с 
постепенным подъемом, опусканием и смыванием земной коры. Это уже шаг к 
окончательному признанию факта, достаточно удовлетворительного, как гипотеза, 
что большие поднятия и затопления материков происходят, чередуясь; что вся 
карта мира не только преобразуется как картинки калейдоскопа, когда частицы 
цветного стекла двигаются, но что она, кроме того, подвержена систематическим и 
периодическим изменениям, которые исправляют все, спустя огромные промежутки 
времени.
В ожидании новых открытий может быть допустят, что мы уже обладаем достаточным 
запасом геологических познаний, чтобы подтвердить космогонию эзотерической 
доктрины. Итак, не будем удивляться, что хранители этой доктрины так долго 
держали ее в тайне, т. к. наука еще не открыла путей для ее понимания. Остается 
узнать, сможет ли нынешнее поколение оценить важность соотношения этого 
эзотерического учения с полученными уже от природы данными.
Мы свидетельствуем об этом соотношении как в биологии, так и в геологии. 
Великая теория Дарвина, что человек происходит из животного царства, не есть 
единственное подтверждение эзотерической теории, которым мы обязаны этой ветви 
науки. Последние изыскания в области эмбриологии особенно интересны тем, что 
они бросают свет на более чем одну часть этой доктрины. Итак, эта истина 
сегодня для нас привычная, что последовательные ступени внутриматочного 
развития соответствуют стадиям человеческой эволюции в различных формах 
животной жизни, по своему объему аналогий - не менее чем откровение. Она не 
только подкрепляет самую гипотезу об эволюции, но и представляет нам 
замечательную картину действия природы в развитии новых человеческих рас в 
начале больших кругов. Раз развитие ребенка берет свое начало в столь простом 
по своей структуре зародыше, что он меньше принадлежит к животному царству, 
даже меньше к растительному царству, — чем к минеральному, мы, так сказать, 
гигантскими шагами восходим по простой шкале эволюции. Понятия эволюции, для 
выработки которых потребовались сначала бесчисленные века на целой планетарной 
цепи, раз навсегда выгравированы в памяти природы, таким образом они 
воспроизводятся отныне в течение нескольких месяцев. Точно так же и новая 
человеческая эволюция на каждой планете по мере прогресса жизненной волны. В 
первом круге процесс очень медленно продвигается вперед. Идеи природы сами 
эволюционируют. Но когда этот процесс однажды завершен, он легко повторяется. В 
последующих кругах жизненный импульс проходит гамму эволюции с такой легкостью, 
что лишь пример эмбриологии дает возможность ее оценить. В этом заключается 
объяснение разницы отличительных черт между одним кругом и последующим. Однажды 
совершившееся эволюционное творчество воспроизводится без затруднений, а затем 
круг совершает свою собственную эволюцию в гораздо более медленном темпе, точно 
так же, как и дети, достигшие полного развития своего типа, медленно совершает 
свой индивидуальный рост, по сравнению с первоначальными этапами своего 
начального развития.
Я не думаю, что кто-нибудь ожидал найти здесь детальное сравнение между 
экзотерическим буддизмом и системой природы, изложенной мной очень поверхностно,
 если принять во внимание ее объем и значительность, но, тем не менее, 
достаточно ясно, чтобы дать читателю общее представление о целой системе во 
всей ее полноте. Кто уже приобрел некоторый опыт изучения буддийской литературы,
 те будут иметь облегчение в употреблении ключа, открывающего секретные двери к 
содержащимся в ней тайнам при помощи данных нами пояснений. Тогда будет легко 
заполнить пробелы учения Будды, понимая, почему он их сделал. В книге Риса 
Дэвидса находим следующее: "Буддизм не пытается разрешить задачу происхождения 
всех вещей"; и, ссылаясь на "Пособия по буддизму" Харди, он прибавляет: "Когда 
Малунка спросил у Будды, вечен ли мир, Гаутама ему не ответил, т. к. считал 
этот вопрос ненужным". Конечно, он промолчал, не имея возможности ответить 
кратко, но не ввел в заблуждение вопрошавшего. Чтобы направить Малунка на 
верный путь, он должен был бы изложить ему полную доктрину эволюции планетной 
цепи, для которой общество, к которому обращался Будда, интеллектуально еще не 
созрело. Если из его молчания мы заключим, что он считал самый вопрос тщетным, 
мы сделаем грубую ошибку, хотя и естественную, за неимением специальных знаний. 
Ни одно религиозное учение, пытающееся объяснить вопрос о происхождении вещей, 
не смогло этого сделать.
"Основная мысль буддизма - это существование материального мира, населенного 
сознательными существами; он утверждает, что все подчинено закону причинности, 
и что все беспрерывно, хотя и незаметно, меняется. Этот закон действует всюду; 
следовательно, в общем смысле слова, нет ни рая, ни ада. Есть миры, населенные 
ангелами, существование которых более или менее материально, соответственно 
степени чистоты их прежних жизней; но ангелы умирают, и населявшиеся ими миры 
исчезают. Есть места терзаний, где плохие поступки людей или ангелов производят 
несчастных людей; но когда активная сила зла, их зародившая, истоща