способами?»
Дело было не в том, что Джули не ценила способность Марка быть ей надеждой и 
опорой. Но ей хотелось большего. «Неужели так трудно сказать «Я тебя люблю»? — 
спросила она нас. — Я хочу, чтобы наши отношения приносили радость. Я хочу, 
чтобы каждый день был таким же романтичным и новым, как в самом начале. У нас 
еще будет много времени для того, чтобы принимать друг друга как должное и 
задумываться о чем-то более серьезном».
Все это выглядело как спор по поводу нескольких отдельно взятых слов. Из-за 
растущего нежелания Марка облекать в словесную форму ответ на вопрос Джули их 
брак дал трещину. Джули видела в молчании мужа свидетельство того, что он 
больше не считает ее привлекательной — ни физически, ни в каком бы то ни было 
ином плане. Это легло тяжелым грузом на глубинное ощущение незащищенности, 
неуверенности в себе и опасения, что ей никогда не удастся понравиться ни 
одному из мужчин — ни отцу, ни мужу, ни шефу, ни даже юному сыну. Ее 
разочарование в Марке медленно, но верно превращалось в обиду. Она обнаружила, 
что ей все меньше хочется соблюдать те мелочи, которые так нравились мужу, — 
помассировать ему спину после трудного дня, приготовить его любимое блюдо, 
отпустить повозиться в мастерской в выходные. «Право же, — решила она, — зачем 
мне лезть из кожи вон, чтобы угодить ему, если он не желает угождать мне?»
Марк обратил внимание на произошедшие в Джули перемены. Но, уверенный, что 
делает все как надо, не мог понять, причем тут он. «У нее, наверное, такой 
период, —решил он. — Нужно оставить ее в покое. Она сама справится. Я должен 
только помочь ей, продолжая быть таким же хорошим и ответственным мужем, чтобы 
она сохраняла уверенность в нашем браке».
Не нужно быть профессиональным психологом, чтобы понять, какая участь ожидала 
их брак. Вчерашние восторги ушли, отступив под нажимом изменившихся жизненных 
ролей и обязательств — карьеры, воспитания детей, финансовых проблем. И Марк и 
Джули пытались закрыть глаза на очевидное отсутствие взаимопонимания, полагая, 
что все уладится само собой. В конце концов, речь ведь шла о мелочах — дело 
было не в том, что кто-то из них изменил или угрожал бросить другого — а мелочи 
можно легко устранить, не следует лишь делать из мухи слона. Они верили, что 
любовь победит все.
Впервые мы познакомились с ними, когда они присоединились к семейному тренингу, 
который мы проводили. Первым большим открытием для Марка и Джули стало 
понимание того, что они отличаются друг от друга значительнее, чем предполагали,
 очевидно — им придется потратить немало времени, дабы постичь то, что грозило 
превратиться в серьезную проблему. Это являлось одновременно и открытием и 
прорывом; хотя Марку было неловко публично объявлять (даже внутри группы) о 
имеющихся у них проблемах. Его чувства были раздвоены. Часть его «Я» продолжала 
утверждать:
«Это, главным образом, проблема Джули, которая, как и все женщины, готова 
раздувать из мухи слона. К тому же она еще настаивает на необходимости выносить 
сор из избы».
Марк вынужден был признать, что, подобно большинству людей, он полагал 
признаком слабости обращение за помощью к профессионалам. Это тоже было 
прорывом, но не решало проблему, а лишь приоткрывало подходы к продолжению 
разговора. Правда, и сами разговоры, казалось, создавали проблемы. Однажды Марк 
горестно воскликнул: «Чем больше мы говорим, тем больше обнаруживаем, как 
страшно мы непохожи. Ей кажется, что слабости — признак силы. Я же всегда 
считал их недостатком», и, наконец, самый главный вопрос: «Можно ли спасти этот 
брак?»
Понемногу, когда уикенд уже шел к концу, Марк и Джули сделали для себя 
некоторые открытия. Во-первых: то, что сейчас создавало такие проблемы, 
несколько лет назад представляло для них источник радости. Еще одно прозрение 
состояло в том, что все это время они пытались «переделать» друг друга — задача 
неосуществимая и недостойная, ибо даже если им удастся изменить друг друга, 
одновременно исчезнет и то, что прежде так привлекало.
В конце концов Марк и Джули пришли к потрясающему открытию: сохранение брака 
вовсе не подразумевает изменения другого или даже самого себя. Напротив, это 
означает принятие различии и потакание им. Со временем они надеются вновь 
открыть друг в друге те качества, которые некогда свели их вместе.
Конечно, мы с самого начала знали, что между Марком и Джули существует 
возможность примирения — она есть всегда — но помочь им найти ее было не так 
уже просто. И даже после того, как они дали себе клятву и дальше работать в 
этом направлении, им понадобится еще немало времени, труда и терпения.
Их обязательство продолжить обсуждение, начатое в этот уикенд, неизбежно 
приведет к длинному перечню непростых вопросов: сможет ли Марк понять, что 
публичное выражение любви к Джули и детям вовсе не так уж неуместно? Сумеет ли 
сохранить серьезное отношение к роли отца и при этом временами веселиться и 
вести себя легкомысленно?
А Джули? Сможет ли она оценить и искренне откликнуться на достаточно скрытые 
проявления привязанности Марка и при этом поверить в себя как жену, мать и 
возлюбленную? Сумеет ли понять потребность Марка в упорядоченности и соблюдении 
приличии так, чтобы это стало для нее не нудной обязанностью, а возможностью 
проявить себя? Научится ли Джули понимать, что ее спонтанность и умение 
приспосабливаться только укрепляют их брак, сможет ли она получать от этой 
своей особенности удовольствие, Не казня себя, когда что-то идет не по плану?
Поиск ответов на эти и другие вопросы может длиться всю жизнь. И это вполне 
естественно одной из причин нашей потребности в общении является стремление к 
постоянному развитию личности. В случае с Марком и Джули прорыв произошел