места, она говорит, что никогда бы не додумалась так сделать...
   Зато Наташа создаст мне уют душевный. И она, к тому же, хорошо разбирается в 
причинах человеческих поступков. Я могу только констатировать, что кто-то 
поступил так-то. Она же немедленно может почувствовать и объяснить, почему 
человек так поступил, а я при этом думаю: «Господи, как же я сама не 
догадалась?»
   Ясно, что в вышеприведенном примере отношения активации воспринимаются 
обоими партнерами как в высшей степени благоприятные — главным образом потому, 
что каждый получает от сильной функции другого именно ту поддержку, которая ему 
существенно необходима. На этом фоне некоторый дискомфорт из-за разницы функций 
1-х каналов воспринимается как досадная, но легко преодолимая житейская помеха, 
не столь уж важная и вполне простительная... Но так бывает не всегда.
   Вот маленький пример отношений тех же психотипов, когда этот дискомфорт, 
несмотря на взаимную благожелательность партнеров, воспринимается уже не столь 
безоблачно:
   Мой папа относится к психотипу Штирлиц, а я принадлежу к психотипу Гексли. 
Когда я прошу его что-нибудь мне объяснить, то он это делает очень доходчиво и 
понятно, но когда нам надо что-то сделать вместе, я просто сгораю от нетерпения,
 пока он, наконец, закончит свою часть работы. Особенно тяжело мне приходится, 
когда он что-то рассказывает: прежде, чем поведать саму историю, он 
обстоятельно вводит действующих лиц, при этом еще и рассказывает об их 
родственниках до третьего колена, потом еще предысторию, — и очень не любит, 
когда его перебивают или просят опустить лишние подробности.
   Если он делает для меня какую-нибудь покупку, то вещь всегда оказывается 
очень подходящей. Но я не люблю ходить с ним по магазинам, уж слишком дотошно и 
подробно он все там изучает...
   Если он что-нибудь задумал, ему очень трудно перестроиться, даже если 
условия резко изменились не в его пользу. Как то мы собирались ехать в поход на 
Алтай, но узнали, что там в этом сезоне очень плохая погода. У нас тогда была 
возможность поехать в Алма-Ату вместо Алтая, но раз уж папа решил ехать на 
Алтай... там мы и мокли две недели.
   И в этом примере отношения, конечно, уважительные и дружественные, но 
папа-Штирлиц, очевидно, слишком акцентуирован по своей сильной функции. В силу 
своей инертности он то и дело «застревает» на ней, и получается, что любое его 
заранее запланированное решение имеет над ним гораздо большую власть, чем сами 
обстоятельства! И тут уж, хочет он того или нет, его сильная функция начинает 
быть источником дискомфорта для близких ему людей; в этой ситуации только их 
понимание и любовь могут помочь избежать прямого конфликта.
   В производственной же сфере отношения активации могут быть весьма 
благоприятны, — опять-таки при условии, если психотип индивида соответствует 
роду его деятельности. Тот же Гексли как поставщик научных идей и Штирлиц как 
их активный разработчик составили бы великолепную пару.
Глава 14. Отношения квазитождества.
   
   Здесь партнеры имеют перекрестные контакты по слабым функциям. В их ведущих 
блоках функции одинаковы, но имеют разное расположение и разную «верткость», и 
поэтому их объединяет общность интересов. Впрочем, частенько каждому из них 
кажется, будто другой ему в чем-то уступает, хоть и делает кое-что гораздо 
лучше, неизвестно почему...
   Поскольку здесь нет выходов сильных функций на слабые, конфликты в этих 
отношениях редки. Если в дальнейшем сотрудничестве нет смысла, партнеры легко 
расстаются. Если есть смысл — так же легко находят контакт.
   Рассмотрим примеры. Рассказывает юноша психотипа Бальзак о своем товарище по 
комнате общежития (психотип Робеспьер).
   (Бальзак — Робеспьер)
   Мои отношения с ним состоят из мелких конфликтов, возникающих почти на 
пустом месте. Его почему-то выводит из себя то, что, по его мнению, я постоянно 
бездельничаю, в то время как он — постоянно учится. Часто он обижается, если 
укажешь ему на его слабые стороны и поставишь под сомнение сильные.
   Несмотря на это, у нас много общего. Например, он, как и я, неплохо решает 
логические задачи, хотя и тратит на них гораздо больше времени.
   Он постоянно пытается установить какой-нибудь строгий распорядок, но при 
этом обычно встречает мое сопротивление. Невозможность вогнать меня в свою 
схему приводит к тому, что он нервничает и злится.
   Обратите внимание, что в приведенном примере один из партнеров (Бальзак) 
прекрасно понимает суть сложившихся отношений (разницу по оси рациональность — 
иррациональность), но изменить этот факт он, естественно, не может. При 
совместной жизни в одной комнате это достаточно неудобно; ритм жизни одного 
входит в противоречие с ритмом жизни другого. К тому же Бальзак — как и 
положено Критику — не может удержаться от замечаний и указаний, что, 
естественно, раздражает Робеспьера. Хотя их интересы общие (оба учатся одной 
специальности), но и здесь возникают трения из-за различных методов решения 
задач: интуитивно-логический Бальзак вначале пытается предугадать решение, а 
логико-интуитивный Робеспьер начинает с вычислений, — при этом, разумеется, 
каждый считает свой путь наиболее правильным. Почему эти люди не могут помочь 
друг другу по своим самым сильным функциям? Потому что эта помощь 
распространялась бы на функции вторых каналов, которые тоже являются сильными, 
и каждому из партнеров требуется достаточно высокая способность к самокритике, 
чтобы хоть в чем-то признать здесь свою несостоятельность... То есть, опять мы 
упираемся в уровень личной культуры, которая и в этом случае может помочь