нако к отмеченному периоду они не привели, как ожидалось, 
ни к безработице, ни к увеличению ВВП.
  Причины неудачи российского варианта "шоковой терапии" могут оцениваться 
по-разному (29). Возможно справедливы и оценки экономистов, считающих, что даже 
в таком варианте "шоковая терапия" подтолкнула движение российской экономики в 
рыночном направлении. Но нельзя не видеть другого: принятое реформаторами на 
начальной стадии решение оказалось плохо подготовленным с точки зрения анализа 
имеющихся ресурсов, прежде всего материальных, финансовых. В этом причина того, 
что подобно известной программе "500 дней" программа поставгустовских реформ 
оказалась трудноосуществимой. Не был продуман социальный механизм реализации 
принятых решений. Советские реформаторы, как, например, Хрущев или Косыгин, 
    118
    
привыкли в реализации решений опираться на партийно-советский аппарат, на 
сросшуюся между собой политическую и экономическую бюрократию. Очевидно, что 
эта сила является наиболее могущественной и в постсоветское время. Предпринятая 
Гайдаром попытка игнорировать или просто недооценить мощь этой силы не могла 
завершиться успешно. Таким образом, поставгустовский режим оказался во многом 
экономически неэффективным, неверно оценив имеющиеся в его распоряжении ресурсы 
и не будучи в состоянии осуществить принятые экономические решения.
    4. РЕСУРСЫ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТИ РЕЖИМА
  Мы выяснили, что одним из ключевых элементов в функционировании политических 
режимов является наличие достаточных ресурсов, мобилизация которых создает 
необходимые условия для достижения поставленных целей. И если среду принято 
рассматривать как нечто, оказывающее влияние, то ресурсы позволяют режиму не 
столь ко испытывать влияние на себе, сколько оказывать его на общество 
Использование, или мобилизация ресурсов позволяет режиму интегрировать общество 
перед необходимостью решения назревших задач.
  Фактически оценка имеющихся ресурсов, совокупного потенциала, которым при 
определенных условиях может располагать режим, входит в рассмотренный только 
что процесс принятия решений. Однако этот вопрос несомненно заслуживает 
специального рассмотрения. Ясное представление о том, какие ресурсы находятся в 
распоряжении правящей группировки, в значительной степени определяет правоту 
проведенного анализа и правильность сделанных на его основе выводов о 
политическом будущем того или иного общества. Приведем один конкретный пример.
  Западная, и в особенности американская, политическая наука известна своей 
скрупулезностью, своей эмпирической ориентацией, склонностью к теоретическим 
обобщениям лишь в тех случаях, когда они почти с необходимостью вытекают из 
исследованного эмпирического материала. Однако большинство представителей 
одного из самых влиятельных направлений этой науки — советологии, не сумело 
адекватно предсказать сроки жизнеспособности советской системы. Они были 
убеждены в том, что в ближайшие десятилетия эта система сохранит свою мощь и 
стабильность. Некоторые же, как, например, Дж. Кирпатрик, уверовали в 
абсолютную неизменность застывших форм "тоталитаризма". Меньшинство же 
советологов допускало, что перемены возможны и даже неизбежны. Но никто, 
по-видимому, не пред
    119
    
полагал, что ресурсы этой системы исчерпаны до такой степени, что, создаваясь 
десятилетиями (а в каких-то своих характеристиках, и столетиями), она рухнет в 
считанные годы, как это произошло в августе 1991 года.
  Ресурсы жизнеспособности режима могут подразделяться по различным основаниям. 
Г. Биннендижк, например, сформулировал комплексную типологию факторов (которые 
могут быть рассмотрены и в качестве ресурсов), оказывающих непосредственное 
влияние на политический режим и потенциально способствующих его изменению. Он 
выделил семь таких факторов: 1) физический и духовный потенциал лидера; 2) 
военное состояние и боеспособность режима; 3) положение дел в экономике; 4) 
уровень социальной напряженности в обществе, способный отделить персонального 
носителя власти от народа; 5) прочие социальные факторы, способствующие 
параличу власти (масштабы коррупции в структурах власти, убийства или изоляция 
ключевых фигур политической оппозиции); 6) наличие политической коалиции на 
антиправительственной основе; 7) настроения в армии (30).
  Существуют и значительно более сложные модели и классификации ресурсов. Важно 
осознавать, что никакого единообразия в этой области существовать не может — в 
зависимости от подхода, которого придерживается исследователь, он выбирает при 
анализе в качестве приоритетных одни ресурсы и пренебрегает другими. Если же 
попытаться свести имеющиеся объяснительные образцы политической стабильности в 
относительно единую схему, то она будет достаточно громоздкой и 
неоперациональной. Эту работу проделали Стефен Андриоль и Джеральд Хоппл в 
своей работе "Революция и политическая нестабильность" (31). Их схема содержит 
в себе несколько уровней и подуровней. При этом первый из таких уровней 
выделяется авторами в зависимости от того, как выделяются ресурсы — как 
национальные или как международные. Национальные ресурсы далее подразделяются 
на экономические (краткосрочные и долгосрочные, такие, как уровень развития, 
социального неравенства и показатели роста); социетальные (масштабы расслоения, 
восприимчивость к модернизации и др.); степень политического развития 
(демократизация, устойчивость политических институтов); уровень легитимности и 
эффективности центральной власти; психологическое состояние общества (уровень 
фрустрации, предрасположенность к насилию и агрессии, способность внимать 
лидерам-демагогам); состояние элиты (уровень стабильности элиты, масштабы 
репрессий, позиции и убеждения). В свою очередь ме