даже если бы мест там хватило для всех. Помимо дебилов (клинических идиотов) и 
так называемых маргиналов, т.е. людей с ущербной психикой и отсталостью 
умственного развития, «промежуточных» между сумасшедшими и нормальными людьми, 
существуют вполне нормальные люди с разным соотношением абстрактного и 
конкретного мышления. Одним легко дается математика и обобщение прочитанного, 
зато они хуже овладевают машинами, аппаратами, механизмами, приборами, всеми 
видами ручного труда. У других – все наоборот. Это различие начинает 
проявляться уже в первых классах школы, а в последних – когда начинаются 
алгебра, геометрия, тригонометрия, физика, химия, биология, приходится писать 
довольно сложные сочинения и выступать у классной доски с небольшими докладами 
– оно сказывается в полную меру.
      При этом нельзя сказать, что одни школьники просто глупее других (хотя и 
это имеет место). Нет, одних природа наделила, образно говоря, талантом певца, 
а других – танцора. Что лучше – опера или балет? Смотря, какая опера и какой 
балет! Между тем столь же образно говоря, советских школьников всех поголовно, 
огулом стали готовить в оперу, объявив балет чемто ущербным. Что получилось? 
Не менее четверти школьников уже в первых классах стали испытывать трудности с 
самыми элементарными формами абстрактного мышления (например сложение и 
вычитание дробей), поскольку обучение было рассчитано на более способных к нему.
 А подавляющее большинство (до 2/3 и более школьников) оказались неспособными в 
старших классах к высшим формам абстрактного мышления (синусыкосинусы, 
закономерности истории общества, особенности художественного творчества и т.п.).
 И хотя при иной организации обучения они могли бы стать хорошими 
недипломированными специалистами, высококвалифицированными рабочими и служащими,
 в которых все острее нуждалась экономика страны, их начинали третировать как 
умственно неполноценных. Естественно, они очень ожесточались, и школа очень 
быстро стала играть роль второго по значению – после неблагополучной семьи – 
социального источника преступности, выбрасывая на улицу ежегодно более миллиона 
молодых людей, психологически готовых «отомстить» отвергнувшему их обществу 
любыми доступными им средствами самоутверждения.
      Но и это еще не все. Под напором родительской общественности и молодежи 
правительство вынуждено было открыть свыше 800 высших учебных заведений 
(формально по западным стандартам – университетов и колледжей), которые в 
большинстве своем не были обеспечены в достатке квалифицированным 
преподавательским составом – его просто не успели подготовить – и другими 
условиями полноценной подготовки дипломированных специалистов. И если раньше в 
последних ощущался недостаток, то теперь стал наблюдаться явный избыток. Как 
уже говорилось, диплом на уровне университета или техникума успел получить 
каждый четвертый, три с половиной десятка миллионов человек, причем в 
большинстве они, понятно, оказались посредственными, а то и вовсе плохими 
работниками.
      С другой стороны, на пенсию год за годом уходили хорошие 
недипломированные специалисты. Постепенно стал нарастать недостаток 
недипломированных и избыток дипломированных специалистов. Пришлось доплачивать 
за дефицитность профессии и как бы делить зарплату между несколькими 
работниками, где на одно престижное рабочее место приходилось сажать 
двоихтроих. Дело дошло до неслыханных нигде в мире парадоксов: инженер 
управлял рабочими, зарплата которых была вдвоевтрое больше, чем у него; врач с 
зарплатой в 150 руб. ехал в машине «скорой помощи» с водителем, которому 
приходилось платить 300 руб.
      И тогда началось массовое «дезертирство» дипломированных специалистов в 
ряды недипломированных, но с более высокой зарплатой. Как уже говорилось, к 
1985 г. «дезертировали» миллионы: примерно каждый пятый обладатель диплома. В 
результате система народного образования окончательно зашла в тупик. Мало того, 
что она совершенно дезориентировала молодых людей. Мало того, что она настроила 
их против общества. Она еще, образно говоря, стала готовить инженера, который 
тут же шел работать грузчиком или шофером. Система народного образования стала 
напоминать ту сказочную мельницу, которая испортилась и намолола столько соли,
 что вода в море стала соленой и непригодной для питья. Потребовалась 
радикальная школьная реформа, которая сделала бы школу, ставшую социальным 
анахронизмом, более адекватной потребностям личности и общества.
      26—28 ноября 1974 г. в Академии педагогических наук СССР состоялся 
Всесоюзный семинар по теме «Прогнозирование развития школы и педагогической 
науки». Мне, как заведующему сектором социального прогнозирования Института 
социологических исследований Академии наук СССР, было поручено подготовить для 
обсуждения на нем два доклада: «Предпрогнозная ориентация при прогнозировании 
развития системы народного образования» и «Прогнозирование перспектив развития 
системы народного образования». Это было начало пути, который привел меня к 
избранию в 1988 г. президентом Российского педагогического общества, а в 1992 г.
 – действительным членом Российской академии образования, членом бюро ее 
президиума и академикомсекретарем Отделения образования и культуры (после 
бесчисленных докладов и ряда книг на эту тему).
      Обсуждение на семинаре показало: если сохранятся наблюдаемые тенденции, 
существующая система народного образовался начнет играть все более 
деструктивную роль в жизни общества, калечить миллионы человеческих жизней и в 
самом буквальном смысле подрывать экономику страны. Наметились и некоторые пути 
оптимизации развития. Впрочем, для их более точного определения потребовались 
годы и годы. Дискуссии на этот счет продолжаются и по сей день.
      Материалы семинара были опубликованы в том же году и вызвали большой 
общественный резонанс (см. «Прогнозирование развития школы и педагогической