просто «другое», отличное от настоящего, в котором действовали герои мифов и 
разные сверхъестественные силы. Но и в это мифическое время жизнь была похожа 
на окружающую, как две капли воды. Сказывался своеобразный презентизм 
первобытного мышления: прошедшее и будущее мыслились в большей или меньшей 
степени (в зависимости от уровня развития мышления) подобными настоящему. 
Именно поэтому можно было легко «предсказывать» будущее и даже «воздействовать» 
на него с помощью магии.
      Рецидивы презентизма сказываются до сих пор, особенно в обыденном 
сознании, а иногда и в разработках прогнозов, когда прогнозист по инертности 
мышления «пугается» чересчур радикальных, с его точки зрения, выводов и 
стремится представить будущее в виде чутьчуть приухудшенного или 
приулучшенного настоящего без какихлибо существенных качественных перемен. 
Часто его подталкивает к этому психологический эффект так называемой 
футурофобии, заключающейся в том, что человеческая психика крайне 
раздражительно реагирует на любую «картину будущего» (впрочем, и прошлого тоже, 
хотя и в меньшей степени), существенно отличную от настоящего. Такая картина 
вызывает, как правило, инстинктивно негативное отношение, и в результате 
будущее обычно предстает как несколько идеализированное настоящее.
      Эти особенности человеческой психики и мышления, унаследованные от 
далекого прошлого, теоретику и практику прогнозирования необходимо постоянно 
иметь в виду – прежде всего при опросах экспертов, а тем более населения.
      Прежде чем человек обнаружил, что существует «иное время» – время, не 
тождественное настоящему, ему пришлось задуматься над возможностью «иного мира» 
– мира, не тождественного окружающему, куда «уходят» усопшие. Лишь потом 
совершился переход к конструированию «иного мира в ином времени» – «иного 
будущего». Этот процесс шел по трем основным направлениям: религиозному, 
утопическому, философскоисторическому.
      Наша исследовательская группа впервые столкнулась с этим явлением не в 
теории, а на практике более 30 лет назад, при зондажных опросах населения и 
экспертов по ходу изыскательского проекта «Прогнозирование социальных 
потребностей молодежи». Цель проекта в своей теоретикометодологической и 
методикотехнической части – отработка социологических методов прогнозирования 
социальных явлений, так сказать, на стыке прогностики и социологии, в те 
времена в значительной мере чуждых друг другу. Социальные потребности были 
выбраны предметом исследования потому, что позволяли вести одновременно и 
поисковые, и нормативные прогнозные разработки. Что касается объекта 
исследования, то в качестве такового фигурировала молодежь, и это было сделано 
не только потому, что, как теперь принято говорить, спонсором проекта выступал 
ЦК ВЛКСМ, но и прежде всего потому, что молодежь представлялась наиболее 
динамичной (в мировоззренческом отношении) социальной группой. Сопоставляя 
ответы учащейся рабочей молодежи и молодой интеллигенции, мы надеялись гораздо 
больше узнать об ожидаемых и желательных изменениях в потребностях людей, чем 
если бы опрашивали респондентов среднего и тем более пожилого возраста, 
установившиеся стереотипы мышления которых могли затруднить их мысленное 
«путешествие в будущее», необходимое для ответа на вопросы о грядущих 
изменениях в потребностях.
      К нашему удивлению, ответы молодых респондентов на вопросы прожективного 
характера (типа «как бы вы отнеслись к такомуто изменению привычного положения 
вещей») почти всегда свидетельствовали о том, что опрашиваемые автоматически 
переносили даже в отдаленное будущее современное положение вещей, лишь с 
некоторыми желательными количественными изменениями (побольше привычная 
жилплощадь, разнообразнее и дешевле продовольственные продукты и промышленные 
товары, доступность путевки в дом отдыха, одна, а еще лучше две автомашины 
каждому желающему и т.п.). Любые возможные радикальные изменения в образе жизни 
(допустим, минимизация моторного транспорта при обязательной пешеходной 
доступности мест работы, покупок и развлечений либо 20часовая рабочая неделя с 
использованием остальных 20ти часов нынешней рабочей недели на непрерывное 
образование, на помощь учителю во внеклассной работе, на заботу о больных в 
лечебных учреждениях, на организацию содержательного досуга, на работы по 
охране окру6жающей среды – разумеется, при соответствующем уровне 
производительности труда) почти всеми опрашиваемыми встречались с недоумением и 
категорически отвергались с порога.
      Вообщето такой результат предусмотрен теорией прогнозирования и носит 
название «рецидивы презентизма первобытного мышления». Дело в том, что 
установлено: первоначально человек долгое время полностью отождествлял 
настоящее и будущее, т.е. рассматривал любое будущее как бесконечно 
продолжающееся без какихлибо существенных изменений настоящее (а раньше для 
него вообще не существовало прошлого, настоящего и будущего, все было, как и у 
животных, так сказать, «сиюминутно»). Доказано, что было бы преувеличением 
утверждать, будто современный человек в данном отношении очень далеко ушел от 
своего первобытного предка. Нет, он склонен представлять сколь угодно далекое 
прошлое или будущее в привычных для него чертах настоящего. Давно выяснено, что 
даже любая фантастика – это всего лишь разные комбинации разных черт привычного 
земного, и никогда ничего больше. Даже такие порожденные воображением человека 
«потусторонние миры», как рай или ад, – всего лишь упрощенная проекция 
представлений о «хорошей жизни» или о «страданиях», как они складывались на 
основе жизненного опыта в те или иные века. Поговорите о будущем, скажем, о 
мире XXI века со старшеклассником, студентом, даже с научным работником (не 
специалистом по прогностике) – скорее всего, вы получите зеркальное отображение 
нынешнего дня, возможно, чуть идеализированного или, напротив, несколько