необходимость изучения взаимодействия между различными сферами социальной 
реальности, во-вторых, указывать на то, что материалистическое понимание – это 
объяснение “в конечном счете”. И то и другое было, по существу, бесполезно, так 
как вульгаризаторам исторического материализма это помочь не могло, а серьезные 
ученые и так всегда заняты исследованием взаимодействия различных факторов, а в 
объяснениях “в конечном счете” не нуждаются.
     Вместе с тем материалистическое понимание истории заключало в себе 
важнейшее для социальной науки положение о том, что общества и группы нельзя 
объяснять теми представлениями, которые они сами о себе создают, что за разного 
рода идеологиями необходимо стремиться обнаруживать глубинные основания 
социальной реальности. Сведйние этой реальности к экономической подсистеме было 
безусловно ошибочным. Но включение этой подсистемы в социальную систему, анализ 
ее взаимосвязей с другими подсистемами общества были несомненно плодотворны. В 
ряде своих работ Маркс исследовал не одностороннее воздействие базиса на 
надстройку, а взаимодействие экономических и неэкономических институтов и 
взаимодействие последних между собой. Тем не менее, экономика, а также политика 
всегда представлялись ему более “реальными” (“материальными”) сущностями, чем, 
например, мораль, право или религия.
     6. Методология
     Как и Конт, Маркс считает, что социальное развитие происходит согласно 
определенным законам. Закон он понимает как “внутреннюю и необходимую связь” 
между явлениями [11, ч. I, 246]. Для Маркса законы представляют собой нечто 
гораздо большее, чем просто некоторые единообразные отношения между социальными 
фактами, когда при определенных условиях одни факты выступают как причина 
других. Подобно Гегелю и Конту, он верит в существование универсальных и 
неизменных исторических законов, по которым развивается все человечество. Он 
верит в историческую необходимость, пробивающую себе дорогу через 
многочисленные случайности. Как и Конт, Маркс – эволюционист; он считает, что 
все общества раньше или позже проходят в своем развитии одни и те же стадии. 
Задача социального ученого – исследовать общество на определенной “ступени” его 
прогрессивного развития.
     Знание законов исторического развития, по Марксу, дает возможность не 
только понимать прошлое и настоящее, но и, главное, предсказывать будущее. 
Отсюда важное место пророчеств в его трудах, причем пророчеств активизирующих. 
Знание предначертаний исторической необходимости, выступившей как замена воли 
божественного провидения, приводило к тому, что следование историческим законам 
или тенденциям воспринималось как моральный долг. Поскольку законы пробивают 
себе дорогу через деятельность людей, то люди – авторы исторической драмы, 
познавшие эти законы, – не должны ждать, когда они сами пробьют себе дорогу; 
люди могут и должны ускорить действие этих законов, если они хотят перейти из 
царства необходимости в царство свободы. Такое активистское истолкование 
социальных законов подкреплялось политическим радикализмом Маркса и его 
последователей.
     В связи с общей диалектической ориентацией Маркса важнейшее место в его 
методологии занимает выявление всякого рода противоречий, коллизий, напряжений, 
конфликтов. Это относится к исследованию взаимоотношений между различными 
факторами социальной жизни, обществами, социальными институтами, группами и т. 
д. Маркс склонен рассматривать противоречия, борьбу между противоположными 
силами и тенденциями как источник и движущую силу развития. Эта 
методологическая установка противоположна контовской, которая была направлена 
на обнаружение единства, солидарности, согласия в различных сферах социальной 
реальности.
     У Маркса мы встречаем две противоположные методологические тенденции: 
естественнонаучную, характерную для позитивизма как идеологии науки, и 
противоположную ей, подчеркивающую специфику социологического знания, его 
отличие от методов и результатов естественных наук. Неудивительно поэтому, что 
две противоположные традиции в социологической мысли XX в.: 
“естественнонаучная” и “гуманистическая”, “объясняющая” и “понимающая” – обе 
апеллируют к Марксу как к одному из своих зачинателей.
     Естественнонаучная тенденция проявилась у Маркса довольно рано и отчасти 
пересекалась с материалистическими установками его мышления. Уже в 
“Экономическо-философских рукописях 1844 года” он высказывал суждения, под 
которыми подписался бы и Конт и многие другие социологи позитивистской и 
натуралистической ориентации: “Впоследствии естествознание включит в себя науку 
о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя 
естествознание: это будет одна наука”; “...Естествознание... станет основой 
человеческой науки...” [1, т. 42, 124].
     Но, не дожидаясь этого будущего состояния, Маркс в своих социальных 
исследованиях использовал естественнонаучные и общенаучные методологические 
представления. Так, в его системном подходе к обществу отчасти нашли выражение 
представления о геологических системах и биологическом организме. Открытие 
клетки повлияло на его анализ товара как “клетки”, как элементарной, простейшей 
единицы капиталистической экономической системы. В то же время Маркс применяет 
и противоположный метод: движение от сложных форм к простым, – опираясь при 
этом на морфологические представления: “Анатомия человека – ключ к анатомии 
обезьяны. Намеки же на более высокое у низших видов животных могут быть поняты 
только в том случае, если само это более высокое уже известно. Буржуазная 
экономика дает нам, таким образом, ключ к античной и т. д.” [12, 42]. Вообще 
Маркс не избегает использования биологических аналогий.
     В качестве общенаучного метода, применяемого в социальной науке, Маркс