Идеи “политической арифметики” У. Петти и Дж. Граунта нашли продолжение в 
идее “социальной математики” Кондорсе и в труде основоположника демографии 
Томаса Мальтуса “Опыт о законе народонаселения” (1798).
     “Естественная”, “социально-физическая” методология формирующейся 
социологии стала входить в противоречие с господствовавшим в XVII– XVIII вв. 
взглядом на общество как на искусственное образование, результат 
целенаправленной деятельности человека. Под влиянием этой методологии в начале 
XIX в. преобладающей становится иная социальная онтология, основанная на идее 
общества как результате действия естественных причин. При этом идея 
искусственного характера общества не исчезла; просто “искусственное”, связанное 
с деятельностью человека, стало трактоваться как проявление и высвобождение 
естественных сил, действующих в обществе. Такое понимание оставляло простор для 
целенаправленного совершенствования общества на основе этих сил. Подобно тому 
как в механике нового времени соединились наука и искусство, в “социальной 
механике”, т. е. в зарождавшейся социологии, изучение социальных явлений 
рассматривалось как этап или элемент их создания и совершенствования. 
Соединение физики с техникой послужило стимулом к тому, чтобы постараться 
соединить “социальную физику” с “социальной техникой”: изобретениями, 
нововведениями, реформами в сфере социальных механизмов.
     Вместе с выдвижением на первый план “естественной” точки зрения на 
общество преобладающей становится и точка зрения социального реализма: 
представление об обществе как о сущности особого рода, не сводимой к 
составляющим его индивидам, как об особого рода внеиндивидуальном и 
сверхиндивидуальном существе. Если ранее социально-реалистическая позиция 
обосновывалась главным образом моральными и религиозными аргументами, а 
социально-номиналистская, индивидуалистическая (присущая 
философам-просветителям, экономистам либерального направления, 
этикам-утилитаристам) – научными, то в первой половине XIX в. эти две позиции 
поменялись местами: “Противники индивидуализма говорят от имени науки, а их 
опровергают доводами морального, идеального характера” [37, 523].
     Таким образом, идея общества как особого естественного образования 
соединилась с идеей естественной науки, т. е. знания о неизменных естественных 
законах, прежде всего законе прогресса, знания, получаемого рациональными и 
эмпирическими методами и способного обеспечивать практическое 
усовершенствование социальных механизмов (или, иначе говоря, прогрессивное 
развитие социальных организмов), опираясь на их естественные тенденции и 
подчиняясь им. Из соединения этих идей и родилась новая наука.
     5. Заключение: когда и где начинается социология?
     Существуют различные точки зрения на вопрос о времени и месте 
возникновения социологии. Одни историки науки относят зарождение социологии к 
античности, другие – к XVII–XVIII вв., третьи – к XIX в., а четвертые – лишь к 
XX столетию. По-разному определяется и место возникновения этой науки. Одни 
считают, что социология – это явление изначально европейское. Другие находят ее 
зачатки в обществах древнего Востока, например, в Индии или в Китае.
     Некоторые исследователи не без оснований находят прообраз социологии в 
творчестве арабского историка и социального философа Ибн Хальдуна (1332–1406). 
Он разрабатывал идеи, занимавшие впоследствии важное место в развитии 
социологического знания. К ним, в частности, относятся следующие: о сущности 
общества и социального взаимодействия; о роли разделения общественного труда в 
поддержании социальной солидарности; о типах, образах жизни, или “состояниях” 
общества (“животная”, сельская и городская жизнь); о социальной эволюции; о 
месте производительного труда в жизни общества; о влиянии географической среды 
на социальную жизнь; о законосообразности социальных явлений; о значении опыта 
в социальном познании и т. д. (см. фрагменты из Ибн Хальдуна в: [38, 559–628; 
39,121–155]).
     Тем не менее, в древних и восточных обществах можно обнаружить лишь 
некоторые элементы социологического знания, но еще не социологию как таковую. 
То, что мы сегодня воспринимаем эти элементы как социологию, обусловлено тем, 
что у нас есть возможность ретроспективного взгляда на них, взгляда с позиций 
науки уже сформировавшейся, но сформировавшейся в целом в другое время и в 
другом месте. Точно так же, например, мы можем найти элементы буддизма или 
ислама внутри европейской культурной традиции; тем не менее, мы достаточно 
достоверно и точно определяем время и место зарождения и становления этих 
религиозных учений: буддизм возник в Индии в VI–V вв. до н.э., а ислам – в 
Западной Аравии в VII в.
     Из предыдущего изложения следует, что возникновение социологии явилось 
результатом соединения ряда интеллектуальных и социальных факторов, которые 
пересеклись в определенный исторический период в определенной точке мирового 
культурного пространства. Этим периодом стала первая половина XIX в., а этой 
точкой – Западная Европа. В это время и в этом месте произошло рождение новой 
науки – социологии. Далее началось ее развитие и распространение в самых разных 
социокультурных ареалах земного шара. Предыстория науки закончилась, началась 
ее история.
     Разумеется, граница между предысторией и историей социологии в 
значительной мере условна. Как уже отмечалось, переход из одного состояния 
науки в другое – не событие, а процесс, достаточно длительный и масштабный. В 
известном смысле история социологии не имеет начала или же она начинается 
постоянно, в том числе и теперь. Ведь в процессе своего развития наука 
постоянно вновь определяет и переопределяет свои принципы, границы, предмет и 
методы.