нужно учитывать особенности их по


2J 


лового поведения и строения половых органов, 
которые могут сильно отличаться от человеческих. 
Так, например, в половом члене собаки 
имеется хрящ, который при полном кровенаполнении 
становится поперек члена и возвращается 
в исходное положение только после семяизвержения. 
Если же диаметр отверстия, 
куда введен член, меньше этого хряща, то вынимание 
возбужденного члена может быть болезненным 
как для человека, так и для собаки. 

Трудно однозначно решить вопрос о лечении 
зоофилии. Классическая сексопатология рассматривает 
ее как транзиторную, заместительную 
перверсию. С другой стороны, современ


ный взгляд на проблему предполагает необходимость 
лечения сексуальных девиаций, представляющих 
социальную опасность или являющихся 
беспокоящим фактором для самого их 
носителя. Таким образом, нужно признать, что 
до тех пор, пока самостимуляция с помощью 
животных не причиняет им вреда и не мучает 
самого человека, она остается его личным делом. 

Здесь мы отложим наконец труды этнографов 
и сексопатологов и раскроем «растрепанный 
том Парни», оставленный (вместе с треуголкой) 
— как это видится Анне Ахматовой — 
юным Пушкиным на пне Царскосельского 
парка: 

Уж на глаза с живым томленьем 

Набросив пышные власы, 

Она нечаянным движеньем 

Раскрыла все свои красы... 

Приют свой прежний покидает 

Тогда нескромный лебедь мой; 

Он томно шею обвивает 

Вкруг шеи девы молодой; 

Его напрасно отклоняет 

Она дрожащею рукой: 

Он завладел — 

Затрепетал крылами он, — 

И вырывается у Леды 

И девства крик и неги стон. 

Стихотворение Эвариста Парни привожу 
в переводе Е. А. Баратынского. 


«Лобзай меня, твои лобзанья мне слаще 
мирра и вина», — с присущим ему темпераментом 
агитирует возлюбленную Пушкин. 
Виктор Драгунский, который, конечно, 
не «наше все», а просто прелестный детский 
писатель, отыскал другое — весьма выразительное 
— определение предмета этого разговора: 
«Сережки в ушах звяк-звяк, и с мамой 
поцелуйство чмок-чмок, и на всю квартиру