М. М. Морозов, комментируя сделанный 

Б. Л. Пастернаком перевод «Ромео и Джульетты
», в числе прочих недочетов отметил и следующее: 
«Имеются несколько случаев произвольного 
огрубления подлинника... Джульетта 
говорит у Шекспира: «Я девушка, умираю девушкой-
вдовой». У Пастернака — «Тут и без 
лестниц (?) в девках (!) овдовели»» (речь идет 
о веревочной лестнице, по которой Ромео должен 
был забраться на балкон, — она не пригодилась 
из-за ворвавшихся в жизнь героев трагических 
обстоятельств). Поэт учел многие 
замечания профессора Морозова, но это место 
оставил без изменений. Может быть, потому, 
что «огрубление» уравновешивается словами 
Джульетты, сказанными в той же сцене чуть 
раньше: 

Прабабка в черном, чопорная ночь, 
Приди и научи меня забаве, 
В которой проигравший в барыше, 
А ставка — непорочность двух созданий. 
Скрой, как горит стыдом и страхом кровь, 
Покамест вдруг она не осмелеет 
И не поймет, как чисто все в любви. 
Приди же, ночь! Приди, приди, Ромео... 



Двумя холодными перстами 
по-детски взяв меня за пламя: 
«Сюда», — промолвила она. 
Без принужденья, без усилья, 
Лишь с медленностью озорной, 
она раздвинула, как крылья, 
свои коленки предо мной. 
И обольстителен, и весел 
был запрокинувшийся лик, 
и яростным ударом чресел 
я в незабытую проник. 

Владимир Набоков 

Некоторое время назад было предпринято 
переиздание вышедшей в начале XX века знаменитой 
«Иллюстрированной истории нравов
» Эдуарда Фукса. Труд Фукса, будучи, 
разумеется, превзойден дальнейшими исследованиями 
в глубине научной мысли, в постижении 
причинно-следственных связей, сохранил 
свою ценность в качестве подхода. Исследова


тель исследует, судья судит, и смешивать два 
этих ремесла немецкий автор не склонен. Вот, 
например, образчик простодушной добросовестности 
Фукса: «...разнообразие находим мы 
и в принципиальной оценке женского целомудрия. 
Лицом к лицу с классами и эпохами, 
придававшими девственности огромное значение, 
стоят такие, которые не только не прославляли, 
а почти даже порицали невесту, если 
она в брачную ночь оказывалась еще нетронутой. 
Единственный вывод, который отсюда делался, 
гласил, что, очевидно, раньше никто не 
пожелал ею обладать, а это понижало ценность 
девушки, тогда как незаконные дети порой повышали 
ее ценность. Если, с одной стороны, 
некоторые эпохи и классы считают для девушки 
позором, что ее хоть раз видели в сопровождении 
мужчины или если она появилась в 
публичном месте без родителей, то другие позволяли 
молодой девушке, достигшей половой 
зрелости, принимать в спальне в продолжение 
целых лет по ночам своего возлюбленного 
(«пробные ночи»). И при том, заметьте — не 
только одного». 

Гляди-ка ты: страны и эпохи... Что же это