импульсов клиентов лишь с удобной для нас профессиональной позиции. Если 
импульсы к убийству представляют собой универсальный феномен - а я уверен, что 
это так и есть, - то в таком случае мы можем найти их и внутри себя. Что же 
означает, если мы их в себе все-таки не находим? Доказывает ли это их 
отсутствие? Или же свидетельствует о том, что они являются лишь свойством 
определенной группы людей - наших пациентов? Но, может быть, мы просто не 
осмеливаемся взглянуть поглубже в наш собственный внутренний мир.
        Безумие думать, что вы можете работать с семьей и миром ее импульсов, 
если не имеете доступа к вашему собственному миру импульсов. И это даже хуже, 
чем безумие! Это очень опасно для всех! Долгое время я имел обыкновение носить 
с собой список из шести человек, смерти которых я бы желал. Когда же они один 
за другим стали умирать, список сократился и мне показалось, что наступило 
время составить новый!
        Хотя предыдущая сессия очевидным образом касалась очень важных для 
семьи вопросов, у меня не было возможности активнее помогать им в поисках 
доступа к загнанному внутрь гневу. Неожиданно мне в голову пришла одна 
ассоциация. Я вскочил и вышел из комнаты в поисках подходящих диванных подушек. 
Идея использовать подушки не была подготовлена заранее и родилась в процессе 
непосредственного взаимодействия с семьей. Я возвратился через несколько минут 
с четырьмя диванными подушками в руках - двумя красными и двумя голубыми.
        
       К: Вам нравятся красные или голубые?
       Г: Мне нравится красная.
       К: Мы дадим старику вот эту. Она вроде бы повреждена, все вещи стариков 
имеют тенденцию портиться.
        (Смех)
        
        И опять семья прореагировала на косвенный намек сексуального характера.
        
       К: Хотите эту? А вы? К сожалению, я смог достать лишь четыре. Мне 
кажется, я могу доказать, как замечательно колотить друг друга по голове этими 
мягкими подушками, которые на самом деле не могут причинить вреда.
        (Члены семьи держат подушки в руках, но, по всей видимости, не знают, 
что же с ними дальше делать ).
       К: Вы можете стукнуть ею очень сильно, вреда от этого не будет.
        
        Я видел, как им трудно открыто выражать собственный гнев, и решил 
сменить механизм воздействия. Я чувствовал, то нахожусь в тупике, пока все мы 
перебрасываемся только словами, и надеялся, что если введу в ситуацию битье 
подушками, то это поможет высвободить эмоции моих клиентов.
        
        (Мама мягко ударила саму себя подушкой)
       Ван: Ты ударила себя в точности так же, как Марла.
       К: Да, Марла сделала то же самое.
       Мар: Я просто ее проверила.
       К: Ты просто ее проверила? Вчера я подумал, что у тебя есть все шансы 
вырасти в человека. Ты мне вовсе не показалась ханжой.
       Мар: Многие мне говорят такое.
       К: Тресните ее этим по голове и проверьте, как оно работает.
        (Потом Папа легонько ударил Маму и она отплатила ему тем же. Несколько 
раз она стукала его подушкой по голове, он же только опускал руки и пассивно 
принимал удары. Дети все это время визжали и смеялись в тревожном наслаждении.)
        Сильнее! Сильнее! Сильнее!
        
        Когда Мама разогрелась, она превратилась из сгорбленной, потерпевшей 
крушение женщины в активное, агрессивное, полное сил человеческое существо. 
Подушки здесь послужили сразу двум целям: они усилили ее внутреннюю агрессию и 
одновременно способствовали выходу этой агрессии наружу.
        Самой замечательное, что все происходящее было окрашено в цвета "если 
бы", "якобы. Когда Мама била Папу, подушка одновременно являлась и бутафорией и 
реальной бейсбольной битой. Это была лишь игра. Нет, не игра, а реальность! Это 
игра! Это реальность! Игра! Реальность!
        Мама и вся семья узнают нечто важное о своих чувствах. Они проходят 
сквозь опыт, в котором их кровожадные импульсы не приводят к убийству. Зная это,
 они могут свободно выражать свои чувства.
        
       К: Он не собачка. Вам нужно лучше работать!
       М: Сейчас ты ударь меня.
        (Смех)
       К: Она больше простушка, чем он.
        (Папа снимает очки.)
       К: Сейчас, когда он снял очки, вы можете заняться им по-настоящему. 
Ударьте его по лицу!
       М: Этим? Нет. Это может ему повредить.
       К: Совсем наоборот. Ему будет вовсе не плохо. Во всяком случае, с его 
длинным носом ничего не случится.
        
        По мере того, как Мама выходит из такого необычного для нее взрыва 
агрессии и гнева, она пытается отгородиться от происшедшего. Я же хочу дать ей 
понять, что все это видел и считаю архиважным. Слишком важным для того, чтобы