применяли, чтобы заставить его так поступать?
       М: Я не знаю. Я не думаю, что это были ... он просто не хотел со мной 
ехать. Я не знаю почему.
       К: О, я думаю на вашей совести 50% ответственности за это. Я не хочу, 
чтобы вы приписывали всю ответственность ему.
        
        Мне хочется, чтобы Мама имела возможность осознать свое участие в 
семейном конфликте. До тех пор, пока она этого не сделала, она бессильна 
измениться.
        
        О равной ответственности между супругами в конфликтах много говорят, но 
это, как правило, имеет слабое отношение к действительности. При достаточно 
серьезном испытании на прочность равенство распадается. А говорить одно и 
делать совсем другое - значит посеять семена самообмана.
        Мне кажется, что проблемы здесь начинаются тогда, когда мы как бы 
сводим жизненные события в таблицы, производим подсчеты, чтобы определить, кто 
на самом деле злодей, а кто жертва. Причем список неприемлемого поведения, как 
правило, необъективный, и все потому, что его “составляют” на основе 
односторонних поведенческих проявлений, не анализируя в полном объеме 
последовательность взаимодействия двух субъектов. Мы отмечаем определенное 
поведение, не обращая внимание на те важные реакции партнера, которые по сути 
дела являются "нереагированием" и одновременно завершают цикл взаимодействия. И 
тогда вы наблюдаете "факт" якобы полной последовательности взаимодействия, хотя 
ее важнейшие звенья могут быть опущены. Любое действие является совместным, 
даже если эта совместность и скрыта.
        
       Ван: Мне кажется, еще одна причина моей злости - то, что вы не 
оказываете мне необходимой поддержки при решении некоторых моих проблем. Я 
чувствую, что не могу положиться на вас как на родителей.
       К: Подожди хоть самую малость, не тараторь! Ты говоришь, что хочешь быть 
взрослой и не заботиться о них и одновременно оставаться ребенком, чтобы они 
могли заботиться о тебе. Соедини обе части своего разума! Что же ты в 
действительности хочешь: быть семилетней или восемнадцатилетней?
        
        Здесь я пытаюсь подвергнуть сомнению то, что мне представляется 
сверхпривязанностью к миру желаний маленького ребенка. Я хочу, чтобы Ванесса 
приложила необходимые усилия к преодолению своего убеждения в том, что родители 
продолжают всецело быть ответственными за ее жизнь. Вообще это нормально - 
желать поддержки и заботы от собственных родителей, но интенсивность ее чувств 
настораживает. Она как бы остается маленькой.
        
       Ван: Да, я хочу быть взрослой, но я не хочу о них заботиться. Кроме того,
 я жду некоторой поддержки с их стороны. Я чувствую... Как бы мне это выразить..
.?
       К: Тебе нет нужды это выражать, ты уже выразилась достаточно ясно.
       Ван: То что я хочу быть взрослой и ребенком одновременно?
       К: Конечно! Ты хочешь, чтобы они о тебе заботились, но не желаешь 
платить долги. Если ты собираешься быть их ребенком и требуешь заботы о себе, 
то должна позволить и им быть твоими детьми и заботиться о них.
       Ван: Но я не хочу делать ни того, ни другого. Я хочу избавиться от всего 
этого.
       К: Хорошо, в таком случае остается пожелать тебе счастья.
        
        После того как она взвесила предложение или - или, я попытался 
вернуться к тому, что сопряженные желания - быть независимым от кого-то и 
одновременно кому-то принадлежать - являются пожизненными спутниками.
        
        Вот как это должно быть! Все происходящее не слишком замысловато, хотя 
и несет в себе подчас ощущение парадоксальности. Мы проносим через всю жизнь 
потребность быть опекаемыми и обожаемыми. Я не знаю никого, кто по-настоящему 
перерос бы эти желания. Параллельно данной потребности развивается нужда в 
независимости, в том, чтобы быть самодостаточным и автономным. То есть 
чувствовать, что мы ответственны за свою собственную жизнь и нас никто 
чрезмерно не контролирует и не опекает. Никто из нас не может вполне преодолеть 
или, наоборот, полностью принять такое положение вещей.
        Итак, две силы остаются на своих местах и борются друг с другом на 
протяжении всего жизненного пути человека. Мы можем найти много арен, где 
разыгрывается эта борьба. И решением здесь может стать отнюдь не поиск 
единственного победителя, а какая-то смесь из этих двух тенденций. Безусловно 
присущая вам способность к автономности, самодостаточности напрямую связана с 
вашей способностью быть частью чего-то целого и по-настоящему принадлежать 
другим. Принадлежность и отделение взаимосвязаны и не представляют собой 
антагонистических понятий, между ними существует определенная симметрия. Чем 
больше вы обладаете одним, тем больший доступ у вас имеется к другому. Данные 
тенденции не противопоставлены друг другу, а скорее друг друга усиливают, их 
взаимозависимость указывает на интеграцию, как на конечную цель их 
функционирования.
        Как и в случае с другими сторонами нашей эмоциональной жизни, мы 
оказываемся под влиянием, или вернее под гипнозом тех способов, которыми 
пользуются наши родители, встречаясь с этими универсальными вопросами