в основе которых лежат специфические нейрофизиологические, нейрохимические и 
иные биологические детерминанты, связанные с патоорганическими, 
нейрогуморальными и психологическими особенностями таких лиц. Поскольку 
моноаминовые медиаторные системы контролируют гипоталамические и гипофизарные 
механизмы, регулирующие синтез половых гормонов, половую дифференцировку и 
развитие первичных и вторичных половых признаков, генетическая измененность 
(прежде всего из-за нарушений ферментативной деятельности) тех или иных стадий 
метаболизма катехоламинов может быть связана с проявлениями аномальных 
сексуальных реакций.
Каковы бы ни были теории аномального сексуального поведения - от культуральных 
до биомедицинских - все они в конечном итоге вынуждены учитывать внутреннюю 
структуру переживаний и форму, в которой эти переживания проявляются, 
существенно различающуюся даже при внешне однотипных девиантных действиях. Так, 
одна из классификационных систем, основанная на мотивационном спектре стимулов 
- от исключительно экзогенных до исключительно эндогенных, подразумевает 
существование 1) социогенного, 2) ситуационного, 3) импульсивного, 4) 
кататимного и 5) компульсивного сексуального насилия. Использование в данном 
контексте дефиниции "компульсии" соответствует представлениям, отраженным в 
DSM-III-R, о том уровне непроизвольности перверсных эго-дистонических 
переживаний, когда правомерно говорить о патологии.
Непосредственно связанные с обсессиями компульсии представляют собой ритуальные 
поведенческие акты, направленные на редукцию и нейтрализацию тревоги, 
вызываемой навязчивыми переживаниями. Исключающими диагноз 
обсессивно-компульсивного расстройства являются озабоченность мыслями о еде у 
пациентов с расстройствами аппетита, компульсивные действия, приводящие к 
получению удовольствия (такие, как использование наркотиков, игра в азартные 
игры и другие виды аддиктивного поведения), а также сексуальные поведенческие 
акты. Однако все пять критериев диагностики обсессивно-компульсивного 
расстройства оказываются пригодными и для квалификации тех насильственных и 
непреодолимых сексуальных действий, которые также обозначаются как 
компульсивные. Эти переживания и действия 1) могут занимать длительное время 
(больше часа в день), 2) вмешиваются и препятствуют функционированию, 3) 
вызывают выраженный дистресс, 4) остаются упорными и 5) трудно поддающимися 
контролю индивида. Поэтому отделение их от собственно обсессивно-компульсивных 
расстройств, которое обычно принято, выглядит несколько условным с клинической 
точки зрения.
Для диагностики парафильного поведения вполне пригодны и критерии, предлагаемые 
для квалификации "расстройств контроля импульса". Феноменологические 
исследования лиц с различными вариантами "расстройств контроля импульса" 
показали тесную их связь прежде всего с тревожными, в особенности с 
обсессивно-компульсивными расстройствами. Более того, сами по себе 
патологические импульсы и следующие за ними действия имеют сходство с 
обсессиями и компульсиями, в связи с чем, например, клептомания, пиромания и 
трихотилломания могут рассматриваться как формы обсессивно-компульсивного 
расстройства.
Специальных работ, посвященных биохимическому исследованию проявлений 
"расстройств контроля импульса" в настоящее время немного. Имеются сведения о 
том, что у лиц с импульсивным агрессивным или аутоагрессивным поведением и с 
пироманиями снижено содержание метоксифенилэтиленгликоля (МОФЭГ) в ликворе по 
сравнению со здоровыми людьми. У лиц с патологической страстью к игре в карты 
увеличена экскреция норадреналина и содержание МОФЭГ в ликворе и снижена 
концентрация МОФЭГ в крови по отношению к контрольным показателям.
Особый интерес при изучении биохимических основ патогенеза 
обсессивно-компульсивных расстройств вызывает состояние серотониновой 
медиаторной системы, поскольку ингибиторы обратного захвата серотонина являются 
эффективным средством купирования навязчивостей (Karakiulakis G. et al., 1978.).

Однако работы, посвященные биохимическому исследованию проявлений "расстройств 
контроля импульса", пока немногочисленны и противоречивы. Показано, что у лиц с 
импульсивным агрессивным или аутоагрессивным поведением и с пироманиями снижены 
содержание 5-оксииндолуксусной кислоты (основного метаболита серотонина в 
организме, 5-ОИУК) в ликворе и скорость захвата меченого серотонина 
тромбоцитами [12] по сравнению со здоровыми людьми. В ряде работ авторы не 
нашли различий в скорости захвата серотонина тромбоцитами у здоровых лиц и у 
больных с обсессивно-компульсивными расстройствами (Karakiulakis G. et al., 
1978.). У этих же больных обнаружено увеличение содержания 5-ОУИК в ликворе, 
что может отражать увеличение кругооборота серотонина в мозге с увеличением 
обратного захвата серотонина пресинаптическими окончаниями. Следовательно, эти 
данные соответствуют факту клинической эффективности блокаторов обратного 
захвата серотонина при обсессиях (Karakiulakis G. et al., 1978.).
Таким образом, результаты проведенных исследований, доказывающих неразрывность 
описанных расстройств, с непреодолимыми импульсами или побуждениями к 
совершению специфических бессмысленных или вредных поступков, приводят 
одновременно к утверждениям, что в основе такой общности могут лежать 
биологические нарушения, единые для спектра аффективных расстройств, что 
диктует необходимость изучения состояния моноаминовых систем при этих 
патологических проявлениях.
Поскольку средние цифры показателей обмена катехоламинов в общей группе лиц с 
парафилиями достоверно не отличаются от контрольных значений, мы 
проанализировали распределение исследуемых параметров моноаминового метаболизма