котором животное пыталось спариться с задним из пары уже копулирующих животных 
(Schreiner L. et al.,1953). W.Hagamen et al. (1963) описали то же поведение у 
неоперированных котов, привыкших к спариванию с самкой в определенном помещении,
 что свидетельствует о принципиальной возможности запуска подобного поведения 
другими стимулами.
Можно предполагать участие в генезе данного феномена, кроме амигдалы, височной 
доли правого полушария, в которой у приматов обнаружены группы 
высокоспециализированных нейронов, отвечающих за лицевой гнозис. Несомненна 
роль фрагментарности восприятия и нарушений зрительной памяти.
На психологическом уровне "деперсонифицированный" характер восприятия другого 
человека при педофилии проявляется в нечеткости восприятия половозрастных 
особенностей объекта, при некрофилии в рисуночных методиках - изображением 
людей, в прямом смысле лишенных одушевленности или признаков жизни.
Ликвидация вышеупомянутых характеристик объекта, очевидно, повышает возможность 
проекции особенностей субъекта на объект и идентификации с ним. По отношению к 
субъекту деперсонификация предстает как парциальная дезидентификация. 
От описанного феномена следует отличать деперсонификацию как психологический 
механизм, когда нивелирование образа достигается его упрощением и сведением к 
какой-либо одиночной функции ("вероломный враг"), при этом задействован только 
уровень категориального обобщения. 
Приведенные суждения нисколько не отменяют ту же дизонтогенетическую концепцию, 
описывающую конкретный механизм формирования парафилий. Примеры ювенильного 
поведения у взрослых животных позволили сделать вывод, что у них сохраняются, 
хотя и в скрытом виде, механизмы, контролирующие эти формы активности, и что 
они вновь становятся актуальными, когда возникают препятствия при осуществлении 
поведенческого акта, характерного для поведения взрослого. По-видимому, сам по 
себе регресс и следующее за ним первоначально воспроизведение конкретного 
поведенческого рисунка не происходят случайно. Собственно, регресс возвращает к 
определенному чувствительному периоду онтогенеза, ознаменованному неким 
первособытием, которое воспроизводит хотя и реликтовые, но сложные формы 
индивидуального поведения. Последние могут импринтироваться в силу соответствия 
предрасположения индивида к определенному мотивационному научению, 
существования унаследованной реакции на заучиваемую стимуляцию (Вальдман А.В., 
Пошивалов В.П., 1984), и, следовательно - их приемлемости среди иных 
конкурентных раздражителей. Во многих случаях удается выявить и описать 
некоторые характерные черты данного первособытия: незавершенность действия, 
которому обычно сопутствуют интенсивные и эмоционально контрастные, смешанные 
аффективные состояния. Предлагавшиеся различными авторами концепции 
онтогенетического возврата апеллировали к утере сексуальным поведением 
дифференциации (ассимиляции). По мере перехода от онтогенетически значимого к 
филогенетически активируемому происходит утеря дифференциации переживаний с их 
сменой на внеличностные, архаичные и потому безотчетные и непроизвольные 
аффекты. Последние при этом могут совершенно не соответствовать осознаваемым 
побуждениям и потому восприниматься как абсолютно чуждые, насильственные 
образования. В целом нетрудно усмотреть близость этой аргументации и 
терминологии с теорией Джексона о диссолюции как нарушении дифференцировки с 
нисхождением к более примитивным психическим структурам и их расторможением, 
вырастающим до гиперфункции.
Из сказанного понятно, что на определенном уровне регрессии психологические 
механизмы не действуют, и паттерн аномального сексуального поведения может 
обьясняться только с этологической точки зрения. Это означает, что личность и 
сознание индивида не участвуют (или их роль минимальна) в регуляции такого 
поведения, оно подчиняется общебиологическим, видовым закономерностям, и 
составление "психологических портретов" подобных людей сводится к описанию 
типов личностей, при которых возможность произвольной регуляции поведения 
минимизируется. В клинике парафилий заметно, что число личностных радикалов, 
при которых наблюдается аномальное сексуальное поведение, достаточно ограничено 
и в основном исчерпывается шизоидным, истероидным и эпилептоидным.
  
8.3.3 Полодиморфический регресс
В данном случае речь идет о характерном для филогенетического и 
онтогенетического регресса воспроизведении фемининного поведения.
Существенно, что происходящее в этих случаях движение происходит в полном 
соответствии с филогенетическим и онтогенетическим правилами полового 
диморфизма, согласно которым признак эволюционирует от женской формы к мужской, 
поскольку в онтогенезе происходит возрастное запаздывание любого признака у 
женского пола (Геодакян В.А., 1993), причем это касается и симптомокомплекса 
"маскулинность/фемининность", имеющего закономерную возрастную динамику, вектор 
которой направлен в сторону дифференциации маскулинности от фемининных 
образований (Кочарян А.С., 1996). Возможно, что именно здесь разгадка полового 
диморфизма парафилий, заключающегося в подавляющем преобладании их у мужчин. 
Хотя указания на случаи девиантного сексуального поведения у женщин и имеются 
(O'Connor A.A.,1987; Grier P.E., Clark M., Stoner S.B.,1993; Zaviacic M.,1994), 
они остаются казуистичными. Предлагаемые же объяснения данного факта - например,
 выведение его из различий интрапсихических механизмов регуляции самооценки, 
которая якобы заключается в фокусировании конфликтующих влечений у женщин на 
репродуктивных аспектах, а не на сексуальности, как у мужчин (Beier K.M.,1995) 
- констатируют хотя и вероятные, однако, вряд ли фундаментальные 
патогенетические элементы.
В основе половой дифференциации лежит принципиальное отличие между мужчинами и