культуры общества, в котором по отношению к сексу проявляется традиционный 
ригоризм. Поэтому мнение эксперта-сексолога по тем или иным вопросам может 
являться шокирующим для суда, так как противоречит взглядам его участников. 
Подобные разногласия чаще возникают в случаях рассмотрения вопросов о групповом 
сексе, гетеросексуальных, орально- и анально-генитальных контактах, 
гомосексуализме, которые многими людьми однозначно трактуются как сексуальные 
девиации, проявления психических заболеваний или развращенности.
Конфликты между экспертом и прокурором в суде чаще возникают на почве оценки 
вменяемости лица, совершившего сексуальное преступление. В большинстве случаев 
подобные конфликты обусловлены тем, что многие прокуроры не признают разделения 
критерия невменяемости на два самостоятельных признака и считают, что 
вменяемость по одному из них автоматически определяет вменяемость и по другому. 
В случаях возникновения таких конфликтов обвинение нередко настаивает на 
назначении повторной экспертизы.
Несомненно, что наибольшее количество проблем в судебном заседании как по 
гражданским, так и по уголовным делам, возникает у эксперта-сексолога при 
общении с адвокатами. Многие из них — настоящие эрудиты в области сексологии и 
без труда находят противоречия между данной экспертом научной трактовкой 
конкретного случая с трактовкой подобных случаев другими сексологическими 
школами. Поэтому эксперты, слабо разбирающиеся в теоретических положениях 
сексологии, а также невнимательно следящие за новейшими достижениями в своей 
специальности, при столкновении с такими адвокатами часто попадают в 
затруднительное положение. Но значительно чаще возникают ситуации, когда свое 
несогласие с мнением эксперта защита пытается обосновать, используя для этого 
уже устаревшие научные сведения.
Среди защитников иногда встречаются очень эмоциональные личности, которые 
настолько сживаются с положением своего клиента, что невольно начинают 
проецировать на него свои собственные жизненные и сексуальные позиции. Нередко 
это приводит к тому, что; забываясь, адвокат начинает задавать эксперту вопросы,
 напрямую противоречащие интересам подзащитного. Однако чаще встречаются случаи,
 когда адвокат пытается приписать жертве сексуальной агрессии, пострадавшей от 
его подопечного, провоцирующее сексуальное поведение. При этом защитник 
старается отыскать сексуальный подтекст в любых, даже самых невинных действиях 
потерпевшей(го). Очень распространенным мотивом, выдвигаемым защитой для 
доказательства добровольного совершения потерпевшей полового акта, является 
абсолютно голословное утверждение того, что здоровую взрослую женщину 
невозможно изнасиловать, если она сама того не хочет.
К сожалению, нередки и случаи, когда защитник не дает себе труда внимательно 
изучить материалы дела и произведенной экспертизы и ставит вопросы, 
исчерпывающие ответы на которые уже были изложены в заключении эксперта. 
Приходится сталкиваться и с такими “защитниками”, которые настолько слабо 
ориентируются в сущности дела, что при наличии результатов экспертизы более чем 
удовлетворяющих интересам его подзащитного так формулируют свои вопросы 
эксперту, что им может позавидовать любой обвинитель.
Следует отметить, что некоторые эксперты имеют тенденцию к слишком 
категоричному формулированию своих выводов, а ряд экспертов грешит при этом и 
выходом за пределы своей компетенции. Несомненно, что в подобных случаях 
опытному адвокату не составляет большого труда соорудить эксперту такую 
“ловушку”, из которой бывает очень трудно выбраться. Естественно, что в 
подобных же ситуациях оказываются и эксперты, которые небрежно относятся к 
производству экспертизы и оформлению заключения. Однако значительно чаще сами 
адвокаты таким образом формулируют вопросы перед экспертом, чтобы 
спровоцировать его на выход за пределы своих познаний (например, перед 
экспертом-сексологом, не являющимся психиатром, ставятся вопросы, заведомо 
относящиеся к компетенции судебно-психиатрической экспертизы, и т.п.).
Распространена и такая уловка у защиты: выяснение у эксперта диагностических 
возможностей разных методов исследования при производстве сексологической 
экспертизы. При этом достаточно эксперту подойти к рассмотрению такого вопроса 
с чисто научной, теоретической точки зрения, как сразу же последует ходатайство 
адвоката о назначении дополнительной экспертизы его подзащитному для проведения 
сложных диагностических исследований, которые не были произведены в ходе 
настоящей экспертизы. Доказать же в этом случае нецелесообразность 
использования дополнительных методов исследования бывает крайне затруднительно. 
Никогда не следует поддаваться на провокацию защиты, ставящей перед экспертом 
вопросы общетеоретического и даже философского плана. В подобных, лишенных 
конкретики, рассуждениях можно зайти так далеко, что у суда невольно возникнет 
сомнение в компетентности эксперта.
Многие эксперты болезненно реагируют на попытки подрыва их профессионального 
авторитета, предпринимаемые защитой. В этих ситуациях следует помнить, что 
эксперт всегда должен сохранять самообладание, несмотря ни на какие провокации, 
так как именно выведенный из состояния равновесия, раздраженный и волнующийся 
эксперт становится наиболее уязвимым для заранее спланированных адвокатом 
действий, и каждая самая пустячная, допущенная экспертом ошибка будет взята 
защитой на вооружение и использована в целях дальнейшего умаления 
профессионального достоинства эксперта.
Кроме указанных, наиболее часто встречающихся экспертом в зале суда ситуаций, 
создающих для него определенные проблемы, имеется и ряд иных, более редких,, но 
тем не менее довольно типичных случаев, когда у эксперта также могут возникать 
затруднения. К ним следует отнести трудности при защите своего мнения, которое 
в данном случае можно изложить только в альтернативной форме. Не так уж редки и