судебно-психиатрическая экспертиза. После месячного наблюдения в условиях 
психиатрического стационара эксперты-психиатры диагностировали у Л. “черты 
сексуальной психопатии, манифестировавшие в климактерическом периоде” и 
установили, что “в момент совершения инкриминируемых ему преступных действий 
обвиняемый был способен понимать значение совершаемых поступков, а его 
способность к управлению ими была в незначительной степени ограниченна”. В 
результате проведенного в ходе экспертизы неврологического, рентгенологического,
 электроэнцефалографического и других методов обследования выявить у 
подэкспертного органическую патологию центральной нервной системы не удалось. 
Пневмоэнцефалографическому исследованию Л. не подвергался. Это экспертное 
мнение было поддержано в суде и другими экспертами-психиатрами. Суд первой 
инстанции признал Л. виновным в совершении инкриминируемых действий и 
приговорил его к трем годам лишения свободы. Однако по кассационной жалобе 
адвокатов воеводский суд приговор отменил и постановил возобновить судебное 
разбирательство данного дела с назначением повторной судебно-психиатрической 
экспертизы, которую рекомендовал поручить другим экспертам.
При производстве повторного судебно-психиатрического стационарного обследования 
Л. в психиатрической клинике Краковской медицинской академии было, помимо 
выявленного ранее, установлено следующее. Обвиняемый хорошо ориентирован в 
месте, времени и ситуации. Не считает себя психически больным и постоянно 
утверждает, что, как он сам, так и вся его семья, — “это люди с железным 
здоровьем”. Бредовых идей не высказывал, галлюцинации не выявлено, фон 
настроения преимущественно повышенный. В клинике болтлив, вязок, шутки чаще 
вульгарные, похваляется своими сексуальными возможностями и успехом у женщин, 
некритичен к себе, фамильярно и агрессивно ведет себя с женским персоналом 
клиники и малолетними пациентами в клубе для больных. Замечания о неуместности 
подобного поведения вызывали то раздражение и гнев обследуемого, который при 
этом нецензурно бранился и обзывал персонал, то резко понижали его настроение 
вплоть до слезливости.
В беседе с врачами многократно возвращался к рассказам о своих эротических 
переживаниях, сообщая при этом самые интимные, а иногда и непристойные 
подробности половой жизни. Вместе с тем эти откровения никогда не затрагивали 
инкриминируемых действий, на тему которых говорил неохотно, занимал защитную 
позицию. Признавал, что заставлял жену бить его по ягодицам палкой — “мне от 
этого было хорошо, так как разогревало тело”. Об отношениях с дочерью говорил: 
“Может, что-то там и было, но не сношение. А, впрочем, не помню, был сильно 
пьян и очень хотел спать”. Другие, описанные членами семьи и иными свидетелями, 
действия категорически отрицал, подчеркивая, что, помимо сильного полового 
влечения, никаких сексуальных отклонений не имеет.
В связи с тем что наблюдаемое в клинике поведение обследуемого склоняло к 
мыслям о наличии у него органической психопатологии, повторно было произведено 
тщательное обследование подэкспертного с помощью специальных и лабораторных 
методов исследования. Проведенное психологическое исследование показало, что 
уровень интеллекта обвиняемого снижен до пограничного с умственной отсталостью. 
В процессе неврологического обследования было выявлено понижение обоняния, 
ослабление сухожильных и периостальных рефлексов с правой нижней конечности. 
Электроэнцефалографическое исследование установило общее снижение вольтажа и 
деформации тета-волн, усиление после стробоскопии количества свободных 
элементов в передних отделах обеих височных долей мозга. При исследовании 
спинномозговой жидкости: цвет и прозрачность в норме; цитоз 11/3; белок 0,83%; 
реакции: Нонне-Апельта (+), Панди (+ +), Вейхбродта (+). При обзорной 
рентгенографии черепа в передней черепной ямке в средних отделах выявлен очаг 
мелкозернистого обызвествления размерами 4 х 3 х 3 см. При пневмоэнцефалографии 
не установлено смещения желудочковой системы мозга по осям координат, но при 
этом отмечается выраженная деформация переднего рога правого бокового желудочка 
и его смещение вверх и кнаружи, что характерно для наличия опухоли правой 
лобной доли головного мозга. Другие произведенные исследования, в том числе и 
офтальмологическое исследование, не добавили новой информации и не выявили иной 
патологии со стороны центральной нервной системы. Обнаруженные изменения 
позволили экспертам обосновать диагноз обусловленного опухолью головного мозга 
психоорганического синдрома с сексуальными нарушениями”.
Таким образом, у ранее здорового мужчины в зрелом возрасте впервые были 
замечены качественные и количественные нарушения сексуального влечения, 
постепенно нараставшие в следующем порядке: усиление либидо, инцест с 
несовершеннолетней дочерью, содомия, эксгибиционизм, гетеро- и гомосексуальная 
педофилия, мазохизм с чертами садизма, копролалия. Причем два из них — инцест и 
публичное совершение развратных действий с малолетними — привели Л. к конфликту 
с законом. Только при производстве повторной стационарной 
судебно-психиатрической экспертизы в процессе многопланового обследования 
обвиняемого была установлена органическая природа этих явлений. Решающее 
значение для диагностики имело проведение рентгенологических методов 
исследования.
Эксперты-психиатры, диагностировавшие в процессе первичной 
судебно-психиатрической экспертизы у Л. сексуальную психопатию на фоне климакса,
 разделили взгляды исследователей, считающих, что связанные с психопатологией 
сексуальные отклонения не могут обосновывать ограничения вменяемости или 
невменяемости. Нами уже упоминалось, что взгляды многих психиатров на 
судебно-психиатрическую оценку сексуальных правонарушителей рознятся. 
Langenluddeke [183], например, считает, что с точки зрения судебной психиатрии 
все многообразие сексуальных преступлений можно объединить в одну группу и