пренатального 
развития и в течение первых 7 месяцев постнатальной жизни они не отличались. 
Однако впоследствии дело приняло неожиданный оборот, и принадлежность "девочки" 
к 
женскому полу оказалась не столь очевидной. В подростковом возрасте ребенок 
стал мало 
походить на девочку как внешне, так и по поведению, вызывая насмешки 
одноклассников 
(Diamond, 1982). О дальнейшем психополовом развитии этого ребенка сведений пока 
нет. 
Трудности, с которыми он сталкивался в подростковом возрасте, возможно, 
отражают 
необходимость более эффективной заместительной эстрогенотерапии. Во всяком 
случае 
сейчас трудно использовать этот случай в качестве доказательства 
преимущественной 
роли обучения в формировании половой самоидентификации. 
Проанализируем результаты другого исследования. В 1974 г. в четырех деревнях 
Доминиканской республики были выявлены 38 лиц с мужским псевдогермафродитизмом. 

Несмотря на наличие нормального для мужчин набора половых хромосом, 
наследственная 
устойчивость клеток к мужским половым гормонам привела к неправильному 
формированию наружных гениталий на фоне нормальной продукции тестостерона в 
пренатальном периоде. У обследованных были обнаружены совершенно нормальные 
семенники; при этом неполностью сформировавшаяся мошонка внешне выглядела как 
половые губы, а очень маленький половой член напоминал клитор; частично 
сформировалось влагалище. По этой причине многие из них воспитывались как 
женщины. 
В последующем, в пубертатном периоде, началась нормальная продукция мужских 
половых гормонов и появились явно мужские признаки. Голос стал ниже, 
мускулатура 
развивалась по мужскому типу, "клитор" превратился в пенис, а яички опустились 
в 
мошонку. Появилась нормальная эрекция, стало возможным половое сношение. 
Среди 18 мальчиков с мужским генотипом, которые воспитывались как девочки, 17 в 

конечном счете ощутили себя мужчинами, а у 16 из 18 в течение пубертатного 
периода 
или после него произошел сдвиг к мужской форме поведения (Imperato-McGinley et 
al., 
1979). Авторы описанного исследования полагают, что полученные ими результаты 
дают 
основание для следующего вывода: если половое воспитание не соответствует 
биологическому полу, последний в конце концов будет играть определяющую роль, 
при 
условии что в пубертатном периоде имеет место нормальная продукция 
соответствующих 
гормонов. Пока все это звучит достаточно понятно и убедительно. Биологические 
факторы, очевидно, более важны, чем приобретенный опыт, поскольку "девочки" 
легко 
расстаются с половой ролью, которую им навязывали в течение первых 10-12 лет 
жизни. 
Однако более пристальный анализ причин, обусловливающих такую перемену, может 
привести и к иному выводу. 
Прежде всего, в вышеуказанных сельских районах девочки по достижении 7-летнего 
возраста обязаны выполнять домашнюю работу, тогда как мальчики "имеют полную 
свободу, чтобы играть и повесничать". В 11-12 лет мальчики могут посещать 
кабачки или 
петушиные бои, тогда как девочкам это не разрешается. Взрослые женщины тоже 
практически не выходят из дома, ожидая мужей, которые вольны развлекаться и 
пользоваться услугами проституток. Не есте-ственнно ли для подростка, имеющего 
выбор, в условиях таких ограничений стремиться стать свободным, ищущим 
удовольствий мужчиной? Кроме того, люди обычно составляют представление о себе 
на 
основании реальных физических особенностей собственного тела. Замечая 
увеличение 
полового члена и формирование мошонки, а также зная, что подобное уже случалось 
в его 
деревне, подросток скорее всего выберет для себя роль мужчины. Если бы он даже 
продолжал довольствоваться положением женщины, ему было бы трудно привлечь 
внимание мужчины-партнера. Таким образом, данное исследование не дает весомых


аргументов в споре "наследственность или среда". Единственный вывод, который 
можно 
сделать при рассмотрении описанных ситуаций, заключается в том, что половое 
развитие 
определяется взаимодействием биологических и социальных факторов. 
Выводы