и 
троекратными хлопками и поклонами. С закрытыми глазами и сжатыми руками я 
просила богов помочь мне стать гейшей, обещая усердно учиться и преодолевать 
любые трудности. Тогда у меня появится возможность привлечь внимание человека, 
подобного Председателю.

Закончив молиться, я открыла глаза и услышала шум транспорта на проспекте 
Хигашиой. Деревья по-прежнему шумели, качаясь на ветру. Ничего не изменилось. 
Услышали ли меня боги, не знаю. Мне не оставалось ничего другого, как спрятать 
платок Председателя в карман платья и вернуться в окейю.




Глава 
10

Спустя несколько месяцев, когда мы убирали в гардероб летние нижние платья и 
доставали те, что носят в сентябре, я почувствовала такой неприятный запах, что 
уронила вешалки, которые несла в гардероб. Запах шел из комнаты Грэнни. Я 
побежала наверх, в комнату Анти, подозревая, что случилось что-то ужасное. Анти 
быстро спустилась по лестнице и нашла Грэнни мертвой на полу. Умерла она очень 
странным образом.

Во всей окейе только у Грэнни был электронагреватель. Она пользовалась им 
каждую ночь практически круглый год. Исключение составляли только летние месяцы.
 Наступил сентябрь, и Грэнни опять начала включать свой обогреватель, хотя это 
вовсе не означало, что наступили холода. Мы же тоже меняем нашу одежду в 
соответствии с календарем, а не сообразуясь с реальной температурой на улице, 
так же и Грэнни использовала свой обогреватель. Ее чрезмерную привязанность к 
нему можно объяснить тем, что она так много ночей в своей жизни страдала от 
холода.

Каждое утро Грэнни, прежде чем убрать нагреватель, обматывала шнур вокруг него. 
Горячий металл прожег шнур, обнажил провода, и они оказались без изоляции. 
Полицейский сказал, что, прикоснувшись к нагревателю, Грэнни была либо 
парализована, либо сразу убита. Когда же она упала на пол, ее лицо, оказавшись 
на горячей поверхности, обгорело, что послужило причиной ужасного запаха. К 
счастью, я не видела ее после смерти. Из коридора виднелись только ее ноги, 
напоминавшие две тонкие ветки дерева, завернутые в шелк.

Неделю или две после смерти Грэнни мы были очень заняты. Тщательно чистили дом, 
потому что смерть – это самое нечистое событие, которое может случиться в жизни,
 зажигали свечи, готовили подношения, вешали фонари над входом, готовили чаи, 
убирали подносы, принесенные посетителями, и так до бесконечности. Напряжение 
было такое, что повариха даже заболела, и пришлось вызывать доктора. Накануне 
ночью она спала всего два часа, на следующий день ни разу не присела и за все 
это время выпила только чашку прозрачного бульона, и именно это послужило 
причиной ее недомогания. Мама заказывала в храме сутры в честь Грэнни и тратила 
на это огромные деньги, а ведь это происходило в период Великой Депрессии. Я 
думала, что это связано с ее особым отношением к Грэнни, но позже, когда весь 
Джион пришел в окейю отдать дань памяти Грэнни, а затем посетил погребальную 
церемонию в храме, стало понятно, что Мама хотела достойно представить окейю 
перед лицом всего города.

В течение нескольких дней через нашу окейю прошел весь Джион или по крайней 
мере так казалось. Мы всех поили чаем и угощали десертом. Мама и Анти принимали 
хозяек чайных домов и окей, служанок, знавших Грэнни, а также хозяев магазинов, 
парикмахеров, как правило мужчин, и десятки, и сотни гейш. Те, кто постарше, 
знали Грэнни, когда она сама работала гейшей, молодые могли и не слышать о 
Грэнни, но они приходили из уважения к Маме или же из-за своих отношений с 
Хацумомо.

В мои обязанности входило провожать посетителей к Маме и Анти в приемную. Кроме 
этого, я должна была запоминать, кому какие туфли принадлежат, потому что на 
время выносила туфли в комнату прислуги, чтобы они не захламляли коридор, а в 
нужный момент подавала их гостям, и не должна была ошибиться. Сначала у меня 
случались недоразумения. Я стеснялась смотреть в глаза посетителям, а лишь 
беглого взгляда оказывалось недостаточно, чтобы запомнить их, но вскоре я стала 
запоминать не человека, а кимоно на нем, и дело пошло на лад.

На второй или третий день дверь открылась – и в комнату вошло кимоно, 
поразившее меня своей красотой. Белое, потому что это соответствовало случаю, 
но с великолепным богатым орнаментом из зеленых и золотых нитей. Я представила, 
как бы поразились женщины Йоридо, увидев такую красоту. Посетительница вошла со 
служанкой. Очень немногие гейши могли позволить